А я и не стал настаивать. Глупец! Я думал тогда, что Эмельта сможет решить проблему. Не смогла. И не рассказала, как вызвать ведьм в наш мир извне.

В моем сне я взлетал все выше и выше, разрезая носом и грудью затвердевший ледяной воздух. И тут, в самой верхней точке полета у меня отказали крылья.

Я стал падать, закручиваясь штопором, пытался расправить ставшие бессильными отростками крылья, но не мог. А земля увеличивалась, вертясь подо мной, как юла, и серебряные осколки луны, отраженные в реках и озерах, вспыхивали пророчеством о том, что со мною станет через миг…

Я проснулся, вернее, выпрыгнул из сна за секунду до гибели. Лежал, обливаясь потом и слыша в темноте бешеный стук сердца. Да, именно так я и ощущал себя в последнее время — законы логики и реальности отказали, и весь мир несся к своей гибели.

Хорошенькая куколка. Эти слова задели меня. Кукла. Я не собирался использовать Тину как куклу в своей игре. Да и раньше этого не делал. И люди, и маги, и ведьмы, и драконы — разве все мы не созданы богами с одинаковыми правами на жизнь и свободу? Не кукла, хотелось мне резко возразить брату, но я не стал затевать бесполезный спор в присутствии Камиллы.

Хорошенькая. И это слово резануло меня. Не хорошенькая. Красивая. Очень красивая.

В первую секунду, когда я увидел незнакомку, застывшую перед изменившимся фонтаном, я заподозрил неладное. Она тоже почувствовала, она тоже увидела , что случилось. Ведьма. Наверняка та, что появилась в городе ночью. Которую тщетно искали или — что больше похоже на правду — поиск которой симулировали стражники. Судя по одежде, это была старушка. Это хорошо, значит опытная ведьма. Я положил ведьме на плечи руки, и тут же ощутил силу, которая была в ней. Я не ошибся!

Незнакомка обернулась, и я застыл, околдованный взглядом огромных изумрудных глаз. В них было буйство летних трав. В них был летний полдень, весь в солнечных зайчиках, бегающих по листьям. Я заглянул в глаза незнакомки, как в чащу леса, полную тайн. Никогда еще взгляд женщины не поражал меня так сильно. Я смотрел завороженно, и буйная хмельная радость затопляла мне душу. И смех. Он забился у меня в груди дикой птицей, желая вырваться на волю.

Интересно, какого цвета у нее волосы, тщательно скрытые под чепец, подумал тогда я. Судя по светлым бровям, она блондинка или русая. У меня прямо зачесались руки, так мне захотелось созорничать, сорвать бесформенный старушечий чепец, который носят женщины среднего класса, и я, чтобы подавить невольное желание, натянул свой капюшон поглубже.

— Еще встретимся, ведьма! — крикнул я ей вслед, отчаянно веселясь. И грустя оттого, что она убегает от меня по улице. Явно решив, что говорила с буйнопомешанным. Пусть! Мы еще встретимся!

Я ждал нашей второй встречи, но при этом сам ее оттягивал. Понимал, что должен сделать, но вслед за радостью душу наполнил ужас при мысли, на что я обрекаю незнакомку.

И сейчас я тоже невольно сжал кулаки при мысли, что выхода нет. Я должен. А если и эта зеленоглазая красотка погибнет… Сердце так сильно сдавило болью, словно я уже держал в руках хрупкое тело, мечущееся в муках.

— Неужели ничего нельзя сделать? — шепнул я, невидяще глядя в ночное окно, где над рекой вспыхивали звезды, роняя одинокие искры в черную воду.

Свечи в подсвечнике вдруг задрожали, легли набок и погасли, оставив только пять струек чада, поднявшихся к потолку. Темная тень в углу заколыхалась, а затем в лунный прямоугольник от окна ступила призрачная тень.

Я вздрогнул, заглянув в черные, как полночь, глаза ведьмы. Волосы, в которых серебрились прядки, лежали на плечах, свернувшись змеиными кольцами.

— Ты пришла, чтобы обвинять меня, Мадлен? — спросил я, каменея в душе.

Нет, я не боялся призрака. Что может мне сделать мертвая ведьма? Но стыд жег меня, как раскаленный металл.

— Нет, дракон…

Голос мертвой был глух, но в нем я не услышал упрека.

— Ты проклинала меня.

— Не тебя. Ты ни в чем не виноват.

— Виноват, — выдохнул я, и воздух, проходя через сжатое горло, был горек.

— Я сама согласилась. Я надеялась, что смогу. Что у меня получится. Но нет, не получилось.

— Что с тобой случилось? Почему ты…

— Слушай, дракон! Я вижу, что тебя гложет вина и раскаянье.

— Гложут, — признался я. Какой смысл врать мертвым?

— Но еще ты боишься убить ту маленькую ведьму.

— Тину.

— Да, ее.

— Но ты все равно пошлешь ее на смерть.

— Пошлю, — процедил я сквозь зубы.

— Пророчество гласит, что только ведьма может спасти мир от гибели. Но ты можешь не дать ей умереть.

— Но как?

Я схватился за последние слова Мадлен. Если бы я знал это раньше, разве отправил бы на смерть тех трех?

— Ты можешь пойти с ней в тень.

— Но ведь только ведьма может пересечь грань.

— Ведьма и тот, к кому она привязана магически.

— Ты хочешь сказать…

— Узнай про связь, — шепнула Мадлен.

Я увидел, что призрак начинает бледнеть, становясь почти не видным.

— Стой, Мадлен! Дай подсказку! Куда идти?

— Идите к Часовщику. И возьми шкатулку у меня дома. Чтобы поймать в нее…

Голос становился все слабее. Призрак таял.

— Что поймать? Не уходи!

— Время, — долетел до меня еле слышный голос. А затем Мадлен бесследно исчезла.

Мое сердце переполнили жалость, боль и раскаянье. Но впервые в этом ядовитом коктейле появилась надежда.

Отправлю ли я Тину за грань? На смерть, на муку? Да! Это был мой долг властителя. Даже если я не смогу после этого перенести вину за ее гибель, я сделаю это. И пятую ведьму, и шестую. Что значит смерть десяти, даже ста человек, ведьм или драконов по сравнению со спасением целого мира? Ничтожная цена!

Но если есть надежда… Я сжал кулаки так сильно, что даже хрустнули пальцы… Если есть надежда спасти Тину… Нет! Решено! Я не отпущу ведьму без спутника. Не отправлю одну по той безнадежной черной дороге, где ее ждет мучительная смерть. Надо лишь понять, что делать. Как жаль, что Мадлен не договорила. «Время», — сказала она. Да, ей пришло время покинуть этот мир