Я попыталась дёрнуться, но сильная рука прижала меня так, что я не могла шелохнуться.

Первый удар — резкий, точный.

Боль вспыхнула, как молния.

Гвоздь прошёл сквозь плоть, впился в дерево.

Я не закричала. Крик остался внутри — лёд в груди, сталь в спине.

— Ты подарила подарок моему сыну, — сказал Альбин, и в его голосе не было ни капли прежней любви. — А вот мой тебе. Как тебе новая серёжка? С новым годом, милочка!

Второй удар.

Я застыла. Не могла ни сесть, ни уйти. Любое движение — и ухо порвётся.

Слёзы катились, но я держала голову высоко.

— Зато почти никаких следов, — произнёс он, отдавая молоток оцепеневшему от ужаса дворецкому. — Просто дырочка. Спрячется под причёской.

На крик сбежались слуги. Они столпились в дверях, не понимая, что происходит.

— Я запрещаю под угрозой увольнения вытаскивать гвоздь и освобождать ее! — объявил Альбин слугам, толпившимся в дверях. — Это приказ. Захочет уйти — пусть уходит. Я хочу, чтобы она испытала боль. Много боли. За то, что она натворила, она заслужила боль.

Женна подошла ближе. Прижала кружевной платок к губам.

— Бедный мой Сибил… — прошептала Женна. И в этом «моём» прозвучала победа. — Такая невыносимая боль… Как он плакал… «Тётёчка, за что?» Боги, я… я до сих пор не верю, что кто-то мог причинить зло моему мальчику… Может… может, вам стоит привезти его сюда? Не навсегда… Хотя бы пока он не поправится? Мы так далеко от помощи… А дороги заметает. Если ему станет хуже?

Альбин сжал её руку.

— Вы с Сибилом переезжайте сюда. Сейчас же. Я прикажу подготовить комнаты.

— А ваша супруга? — спросила Женна, наконец глянув на меня. Взгляд — сладкий яд.

— А кто спрашивает мнения убийцы? — отрезал Альбин. — Это вчера она была женой. А сегодня — это просто украшение дома. На которое не стоит обращать внимания.

Я не опустила глаза.

Пусть думает, что я виновна.

Пусть весь дом видит меня — пригвождённой к празднику, как украшение.

Но я знаю правду.

Знаю, что я не желала зла маленькому мальчику.

Но я никак не могла доказать этого.

Слёзы текли. Горячие. Бессильные. Но спина моя оставалась прямой.

Однажды этот гвоздь станет не моим позором — а его приговором.

Глава 1

Тишина после бури страшнее самой бури.

Я стояла у камина, пригвожденная к дереву, как мёртвая бабочка на булавке за стеклом.

Часы на стене отсчитывали секунды с жестокой точностью.

Тик.

Так.

Тик.

Так.

Каждый звук — как удар молотка по гвоздю в моём горячем и распухшем ухе.

Мне показалось, что оно стало больше.

Раздулось до неимоверных размеров.

Но я боялась даже дотронуться до него, ведь это причиняло невыносимую боль.

Меня трясло. Не от холода — в камине ещё тлели угли, отбрасывая тени, похожие на призраков.

А от страха перед болью, которая ждала меня, если я решусь двинуться.

Малейшее движение головы вызывало приступ боли, который впивался в меня, заставляя замереть, чтобы пережить его.

Я не смела пошевелиться уже минут десять.

Даже дышать старалась ровно, чтобы не дёрнуть головой. Потому что знаю: стоит рвануть — и плоть порвётся, как бумага. А кровь… Кровь потечёт по шее, как слёзы, которые я уже не могла сдержать.

И всё же я не плакала вслух.

В памяти всплыло лучшее из того, что когда-то было в браке.

Как Альбин вёл меня под руку по саду в первый день весны после свадьбы. Как он смеялся, когда я споткнулась о корень, и подхватил меня, будто я — хрустальный бокал, а не женщина из плоти и крови.

«Ты — мой дом», — сказал он тогда, целуя мою ладонь. — «Где бы ты ни была — там и я».

Он поднял меня на руки и закружил, а потом замер и стиснул в объятиях так, словно не отпустит никогда и ни за что.

Его каштановые волосы тогда отливали золотом под весенним солнцем. А в карих глазах — столько тепла, будто в них горел очаг, что никогда не погаснет.

Я верила.

А теперь этот же взгляд сжигал меня без огня.

Где же ты теперь, Альбин?

Где твои сияющие любовью глаза? Где твоя улыбка? Где твоё доверие? Где твоя любовь?

Я закусила губу до боли, чтобы не заплакать, но слёзы уже подступали, душили, теснились жгучим комом в горле.

Я вспомнила браслет, который безумно хотела купить на Новый Год. Огранку в виде сердечек очень любит делать ювелирная лавка “Бриллианты королевы”. Я была там совсем недавно, когда выбирала подарки.

Я вспомнила, как остановилась возле одной из витрин. Я думала, что подарить Женне на Новый год. И почему-то мой взгляд привлек этот браслет. Их было штук шесть одинаковых. И продавец тогда сказал мне, что их очень хорошо берут. Просто разбирают.

Ну еще бы. Они были такими миленькими.

Я смотрела на него и думала купить себе. Уж больно он мне нравился. Такой аккуратный, нежный. Вовсе не броский, не пафосный.

Я вернулась домой, все еще мысленно примеряя его на руку. Казалось, он идеально подошел бы мне. И уже хотела отправить за ним слугу, но разыгралась метель, и я просто решила пожалеть беднягу и кучера, отложив покупку на пару дней.

Мне вдруг стало так обидно. А ведь я могла купить его. Но почему-то отложила на потом.

Дверь приоткрылась.

Я замерла — даже сердце, казалось, перестало биться.

Глава 2

На пороге появился он.

Альбин.

На руках он держал Сибила.

Мальчик был маленький, хрупкий, почти невесомый.

Его лицо — сплошная повязка.

Руки — забинтованы до локтей.

Только глаза… Только глаза смотрели — огромные, испуганные, полные боли, которую никто не мог объяснить ребёнку. Рядом суетилась Женна.

Плакала.

Прижимала платок к губам, будто не выдерживала вида маленького мученика.

Она шептала что-то, гладила мальчика по волосам, и в каждом её жесте читалась приторная материнская забота, которая душит со всех сторон.

Альбин остановился