Я молча развернула руку и показала ему гвоздь. Тот самый гвоздь.

Он вздрогнул, как будто вновь вбивал его в дерево — и в этот раз чувствовал боль сам.

А потом сжала ее снова, сверкнув помолвочным кольцом с гербом семьи Моравиа.

— Но он же… Ты хоть знаешь, какая у него репутация! - произнес Альбин.

— У меня теперь не лучше. Благодаря тебе, - произнесла я спокойным голосом.

Это были единственные слова, которые он услышал от меня.

Вот и весь мой ответ.

Больше добавить нечего.

Когда-то ему жалко было милосердия и нескольких минут, чтобы выслушать. Сейчас мне жалко слов и прощения, которое ему так необходимо.

Он отошел и затерялся в толпе.

Наутро после бала Столица взорвалась слухами.

«Они помолвлены! Эллинер Моравиа и та самая графиня!»

А на следующий день все ювелиры получили заказы на новые серёжки.

Их назвали “Триптих”.

Теперь все атакуют докторов и целителей, чтобы те прокололи им ухо в еще одном месте. Некоторые попытались сделать это дома самостоятельно. Новая мода на три серёжки просто взорвала Столицу.

Дерзко. Красиво. И лишний повод выгулять еще один фамильный бриллиант.

Так что теперь все уважающие себя дамы выглядят так, словно мужья прибили их к каминной полке. Моралисты хватаются за голову, предрекая, что новая мода станет причиной гибели всего устоявшегося уклада и началом разложения всеобщей морали.

И если мой позор стал их украшением — значит, я победила.

— Угу, - услышала я, чувствуя, как зверь тоже высказал мнение по этому поводу.

— Тебе не надоело угукать? - спросила я, поглаживая его руку.

— Мне кажется, это даже забавно. Всегда завидовал ба Эвриклее и дедушке Угу, как они понимают друг друга без слов. И теперь, кажется, секрет вот-вот раскроется. Я просто был уверен в детстве, что бабушка досконально знает драконий язык. А вот теперь, кажется, понимаю, как они это делают.

Сибил остался жить с отцом. И порадовал отца тем, что собирается стать военным.

Видимо, игра в солдатики оставила свой отпечаток. Добрые люди сказали мальчику, кто виноват в его трагедии. И что-то мне подсказывает, что без генерала это не обошлось.

Он прожил долгую жизнь. Дослужился до майора, женился, даже стал отцом двух девочек. Майор Вестфален вышел в отставку в преклонном возрасте, пристроив замуж обеих дочерей.

Женна уехала в свое поместье. И закончила жизнь там. В одиночестве. И нищете.

Брошенная и забытая всеми.

Когда-то меня прибили к камину, как новогодний носок, не дав даже шанса оправдаться. Больно. Обидно. Унизительно.

Теперь же в зеркало смотрит герцогиня Моравиа.

Теперь у меня — своё собственное имя.

И любовь, за которую не стыдно.