— Я перезвоню через минуту.

Он кивает с озабоченным видом.

— Что происходит?

— Я не знаю. Я перезвоню, хорошо?

Я отключаю связь, когда мой отец врывается в спальню с большим пустым чемоданом, который он бросает на кровать и открывает.

— Начинай собирать вещи.

— Зачем?

— Просто собирай, — говорит он.

— Куда мы собираемся? — спрашиваю я, уже направляясь к своему гардеробу по ту сторону окна.

— Только ты. Тебе нужно убираться отсюда.

— Почему?

— Просто собирайся.

— Нет! — говорю я, бросая одежду в чемодан и отступая назад, скрестив руки на груди. — Куда я иду? Я имею право знать.

— В Серебряные Врата к своему брату, — выдавливает он из себя, явно не в восторге от этого. — Ты уходишь через пять минут, так что собирай вещи, или поедешь как есть.

Это приводит меня в движение. Я прожила здесь всю свою жизнь. У меня есть вещи, которые я хочу взять с собой, с которые мне нужно рассортировать, чтобы понять, смогу ли я обойтись без них или нет.

Я стараюсь не слишком задумываться о том, что меня внезапно отправляют в Академию Серебряные Врата, как моего брата-близнеца три года назад. Если начну думать об этом, и окажется, что это шутка, или только на одну ночь, это меня раздавит. Я мечтала поступить в настоящий университет, быть в окружении студентов, завести друзей и быть рядом с Си-Джеем, чтобы лично восхищаться им.

Мои руки дрожат, когда я бросаю одежду в чемодан, а в голове проносятся мысли об одном и том же, о чём я не хотела думать.

О Серебряных Вратах.

Я на взаправду собираюсь в Серебряные Врата. В место, которое я видела только по ту сторону зеркала Айзека, которое зовёт своими тёмными коридорами, наводняющими мрачными предчувствиями, и переполненными лекционными залами, внезапно оказавшимися в пределах досягаемости.

— У тебя три минуты, — рявкает папа. Его взгляд то и дело устремляется к окну, к кроваво-красной луне, которая висит над ним, как зловещее предзнаменование.

— Почему сейчас? — требую я ответа, доставая свои альбомы для рисования из-под кровати. — Двадцать один год изоляции, и вдруг меня куда-то отправляют? Что происходит?

Папа сжимает челюсть.

— Кровавая луна меняет всё. Теперь они могут найти тебя.

— Кто? — я запихиваю свою одежду и туалетные принадлежности в чемодан, даже не взглянув, что я положила.

— Все они, — его голос понижается, и впервые в жизни в глазах моего отца я вижу страх.

Я хватаю своё магическое зеркало, тщательно заворачиваю его в кашемировый шарф и на всякий случай прячу поглубже в чемодан. Это была моя единственная связь с внешним миром. Единственная вещь, которая позволила мне заглянуть в нормальную жизнь двадцатиоднолетнего вампира, которому не нужно бояться мира.

Рывком открываю ящик стола, чтобы взять свой дневник — тот, в который я записываю каждый одинокий день, каждый разговор шёпотом с Айзеком, каждый взгляд на Си-Джея, от которого моё сердце учащённо бьётся.

— Время вышло, — говорит папа, когда раздаётся громкий, зловеще медленный стук в тяжёлую дубовую входную дверь.

Моё сердце на секунду замирает, и неподдельный страх берёт верх над замешательством, раздражением и растущим волнением.

Папа застёгивает молнию на чемодане, хватает его и стаскивает с кровати. Он передаёт его моей матери, которая врывается в комнату с безумным выражением лица.

— Нам нужно идти, — настойчиво говорит она.

Не дожидаясь меня, она поворачивается и торопливо спускается по каменным ступеням.

— Уходи! — рычит папа, а я просто стою там, как олень в свете фар, когда стук становится громче и настойчивее.

Это приводит меня в движение, и я следую за мамой вниз по ступенькам и по извилистым коридорам замка. Я бегу за ней, стараясь не отставать, мои шаги заглушает алая ковровая дорожка, тянущаяся по коридору. Доспехи повторяют мои движения, металл стонет, когда я прохожу мимо. Я всегда подозревала, что они не просто украшение, и теперь я вижу, что так оно и есть.

Настенные канделябры отбрасывают мою тень в разные стороны, из-за чего кажется, что меня преследуют тёмные версии меня самой. Я считаю двери, ниши и молчаливых железных дев, стоящих по бокам огромного гобелена, к которому направляется мама. На ткани изображена сцена охоты женщины, убегающей от призрачных преследователей, всегда воспринималась скорее как предупреждение, чем как украшение.

Мама отодвигает его в сторону, чтобы показать каменную стену за ним.

Над нами гремит гром, заставляя меня подпрыгнуть, а затем раздается грохот, означающий, что двери сломаны.

— Быстрее, — говорит мама.

Куда?

Застыв, я наблюдаю, как она прикладывает ладонь к камню. Стена мерцает, открывая тёмный проход, которого не должно быть.

— Сюда, — шепчет она, хватая меня за руку и увлекая в темноту.

Моё вампирское ночное зрение включается, и я вижу узкий проход, который ведёт в маленькую круглую комнату без окон.

— Когда ты прибудешь туда, вы с Айзеком уже не будете близнецами, хорошо? — отчаянно говорит она. — Ты его младшая сестра. Запомни это, Иззи. Это важно.

Прежде чем я успеваю ответить, она толкает меня на середину комнаты и швыряет мой чемодан к моим ногам.

Ослепительная вспышка света обжигает сетчатку, и я закрываю глаза, чувствуя, как по коже пробегает порыв ветра, рвущий волосы и одежду… а затем всё замирает.

Глава 2. ИЗОЛЬДА

— Уф! — я приземляюсь на задницу, на холодную, мокрую землю, и сразу же попадаю под дождь. На самом деле, это такой мелкий дождик, который пробирает до костей. Я откидываю волосы с лица и поднимаю глаза, чтобы увидеть, как надо мной зловещим образом нависает Академия Серебряные Врата. Я с трудом поднимаюсь на ноги и смотрю.

Это первый раз, когда я выхожу за стены замка. Я обхватываю себя руками, чувствуя себя уязвимой и напуганной.

— Мисс Марворен.

Я отрываю взгляд от обсидиановых шпилей и сверкающего черного мрамора Академии, чтобы посмотреть, кто произнёс моё имя. Мои глаза расширяются, когда я вижу стоящего передо мной мужчину. Не вампир, насколько я могу судить, но, кроме этого, кто знает, кто он такой? У него короткие чёрные волосы, желтоватая кожа и чёрные как смоль глаза, которые, кажется, проникают в мою душу.

— Кто… кто вы такой? — заикаюсь я.

— Элдрис Блэкридж. Директор Серебряных Врат. Мы ждали вас.

— Ждали? — я прищуриваюсь. От него исходят очень недоброжелательные флюиды.

— Совершенно верно, — он не выдаётся в подробности, просто смотрит на меня теми глазами, которые видят всё.

— Иззи! — кричит Айзек через двор, и, обернувшись, я вижу, как он бежит ко мне. — Что ты здесь делаешь?

— Джентльмены, — обращается Блэкридж к Айзеку о Си-Джею, подошедшим