— Апельсиновый сок и «Кровавая Мэри», — сказал Пайк, ставя напитки на стол. Его руки дрожали — не сильно, но заметно, — когда он вдохнул смесь злости и самодовольства, витавшую между вампирами.

— Эта сучка выследила и увела моего наследника, — процедил Виктор, зрачки заполнили глаза полностью, коричневая радужка сузилась в ободок. — Я требую компенсации. Как городская госпожа, Констанс обязана обеспечить, чтобы я её получил.

Пайк тихо остановился за моим креслом — не в защиту, а чтобы наблюдать за открытой лестницей.

— Жалкий, заблудший остаток нежити, — с презрением бросила Брайс. — Я не уводила Сашу. Она сама пришла ко мне. Ты — позор. Неудивительно, что ты не можешь удержать семью.

— Не смей говорить о моей семье! — Виктор сжал стакан с апельсиновым соком так, что побелели костяшки пальцев.

Брайс покачала головой, но именно её показная разумность выводила меня из себя больше всего. Я всё же улыбнулась, пытаясь подавить внутреннее беспокойство из-за её чересчур длинных клыков и неестественной грации. Она была быстрее меня — и это тоже беспокоило.

— Бедняжка Саша, — сказала нежить с напускным сочувствием. — Виктор ею пренебрегал. А она хотела… более агрессивных игр в постели. А он не мог дать ей того, что нужно.

— Это неправда! — лицо Виктора побледнело, тело напряглось до опасной неподвижности. — Я любил Сашу. Её вирусный уровень был недостаточен для того, что она хотела мне дать. Мы постепенно его повышали. Она знала. Я не хотел причинить ей боль. Я любил её.

Сузив глаза, он уставился на Брайс, которая томно потянулась в кресле, точно львица.

— И ты убила её дважды. Преждевременно.

— Полегче, — сказала я, снова бросив взгляд на телефон.

Где тебя к Повороту носит, Айви?

Без сомнения, Виктор действительно любил свою наследницу… до того, как умер. Теперь у него осталась только память об этой любви. И нежить держалась за такие воспоминания, как за последнюю крупицу человечности — потому что именно ею это и было. Его злость вполне объяснима. Чтобы заставить кого-то поверить, что его любят, требовалась половина жизни — чтобы завлечь очередную жертву, готовую рискнуть и стать новым наследником, удерживая нежить в её полуживом состоянии. Без Саши Виктор, скорее всего, не дотянет. Его сорокалетний рубеж — тот самый, к которому нежить подходит с особым страхом, — наступил слишком рано. Большинство его не переживало. Те же, кто выживал… были настоящими манипуляторами.

Как Брайс, — подумала я, когда та отставила «Кровавую Мэри» и наклонилась вперёд, демонстративно выставив шрамы в ложбинке груди, пока Виктор продолжал своё презрительное ворчание. Брайс умерла в шестидесятых, во время Поворота, и теперь, когда Констанс снова выставляла свою некомпетентность напоказ, было очевидно: Брайс ускорила свой план захвата власти в городе.

Говоря прямо, Констанс была плохим городским мастером-вампиром — даже формально. Именно поэтому столичные вампиры и отправили её сюда, надеясь, что я прикончу её в порыве раздражения. Тогда меня бы упрятали за решётку, и я бы больше им не мешала — а Констанс оказалась бы в вечной могиле. Я пообещала защищать эту недооценённую вампиршу от её же сородичей, если она согласится формально представлять мой контроль над Цинциннати. Но даже в лучшие дни эта миниатюрная чёрная вампирша вела себя крайне нестабильно.

Вот почему обязанности по принуждению мы скинули на Айви и Пайка. Хотя Виктор и был в дерьме по уши, я начинала подозревать, что в опасности на самом деле были мы. У Брайс явно положила глаз на город. Возможно, столичные вампиры и подбили её на это. Они бы с радостью избавились от меня. Я управлялась с их людьми куда лучше, чем они сами, — наверное, потому, что мы с Айви и Пайком не навешивали на вампирское население капризных требований, как это делал любой мастер-вампир.

— Где Констанс? — спросила Брайс, её резкий голос перерезал очередное обвинение Виктора, и я резко повернулась к ней. — Это нужно решить.

— Она уже в пути. — Я заставила себя разжать кулак, даже несмотря на нарастающее напряжение. Вся эта заварушка была частью плана Брайс — заманить себя и Констанс в одну комнату. Возможно, снять заклинание, превратившее её в мышь, было ошибкой. Скрытая угроза всегда работает убедительнее, чем та, что на виду.

Я уже собралась встать и отойти в уголок, чтобы позвонить Айви… как вдруг Брайс выдохнула, и все мои мысли растаяли.

У Пайка подкосились колени. Он поймал равновесие, опершись на спинку моего кресла, дыхание стало частым и неглубоким — он отчаянно сопротивлялся внезапной тяге, исходившей от нежити. Вся открытая кожа запульсировала сладким, колющим покалыванием, и я застыла, когда в памяти всплыла картина — клыки мягко, без боли, входят в плоть… И вместе с этим — спазм желания, точный, как удар, прямо в пах. Я с усилием отняла руку от шеи, стыдясь того, что вообще положила её туда — один-единственный палец всё ещё чертил по коже к ключице сладкий след, будто я была вампирской наркоманкой.

Дженкс бы надорвал крылышки от смеха, если бы увидел это.

— Видите?! — взвился Виктор, указывая на Брайс. Та сидела, не сводя с нас взгляда — в её чёрных глазах бушевала голодная страсть. — Она опять это делает! Какой наследник сможет устоять?! Клянусь, я вырву тебе клыки и подарю племяннице на шестнадцатилетние!

— Я спускаюсь вниз, — неожиданно заявил Брэд. Его глаза потемнели, зрачки расширились, и он отшвырнул портативную приставку, вставая. Феромоны били по нему со всей силы. Он начинал возбуждаться. В ресторане тоже становилось шумно — между Брайс и Виктором в воздухе скопилось слишком много вампирской химии. Система вентиляции не справлялась.

У меня дрожали руки, и я не осмеливалась дышать глубже, пока не вытолкнула из головы воспоминания об Айви, Кистене и вообще обо всех вампирах-нежити, с кем сталкивалась. Пайк тоже справился с собой, и я почувствовала крошечную искру победы, даже когда Брэд зашагал к лестнице. Брайс была хороша, но я сражалась с куда более сильными. Она не могла удерживать уровень феромонов — и воздух начал очищаться.

— Ты справишься? — жёстко спросил Пайк, направляясь следом за Брэдом. Оставлять его здесь, наверху, было не лучшей идеей, но оставлять внизу — ещё хуже. У живого вампира не было ни самоконтроля, ни памяти… по моей вине.

Я должна это исправить, — подумала я, вытаскивая себя из грани вампирского экстаза, подпитываясь чувством вины.

— Неплохая попытка, Брайс. Возвращайся лет через пятьдесят, — бросила я, опуская взгляд в телефон. Лицо нежити перекосилось от ярости.

«Где ты?» —