— Вы читаете это так, будто сами не верите в нашу чистую и искреннюю любовь.

Могу я предложить ускорить процесс? Я, например, уже согласен. А леди, судя по выражению лица, — нет.

Но, полагаю, это редко мешает браку в наше время?

Чиновник замер.

Тётушка Маргарет ахнула.

Доктор Меривезер закашлялся.

Дворецкий вздохнул.

Я смотрела на него. На этого мужчину, который шутит на своей свадьбе,

как будто это комедия, а не трагедия.

— Вы не имеете права, — прошипела я.

— Право есть, — ответил он, не поворачиваясь. — Завещание покойного генерала Анталя Моравиа, статья третья: «Если я умру, Элис должна выйти замуж за Агостона Моравиа. Чтобы он позаботился о моей бедной безутешной вдове».

Он улыбнулся. Не глазами. Только губами.

— Я, конечно, предпочёл бы получить одно без другого. Но, увы, мой брат был сентиментален. И подумал не только о вас, но и о своём имуществе.

Я проглотила эти слова, чувствуя, как внутри меня скрипит отвращение. "Тише, мы ещё успеем!' — мысленно произнесла я жажде мести. — «Не спеши!»

Чиновник дрожащим голосом продолжил:

— Леди Элис Вентворт-Моравиа, принимаете ли вы генерала Агостона Моравиа себе в супруги?

Глава 1

Я молчала.

Долго.

Слишком долго.

Агостон вздохнул, обратившись ко мне со всей раздражающей изысканной вежливостью:

— Радость моя, если вы продолжите молчать, я начну считать это согласием.

А если вы скажете «нет» — мы всё равно подпишем бумаги. Так что, возможно,

стоит сэкономить нам обоим время и нервы. Так что хотя бы кивните!

Я подняла глаза.

На него.

На этого мужчину, которого считала убийцей.

На двоюродного брата моего мужа.

На того, кто бросил Анталя умирать. Все восхваляют его мужество. Настоящего генерала, который принял страшное решение. Он не пожертвовал войском ради спасения брата. Не бросил все силы, чтобы спасти того, кто мне дорог, хотя мог это сделать! Но не сделал…

— Я никогда не буду вашей женой, — сказала я чётко и громко. — Хоть вы на мне и женились. Это — наказание. Да. Я согласна.

Я сказала это, но не ему. Не чиновнику, который терпеливо ждал ответ.

Всем. Всему этому молчанию. Всему этому безумию. Я сказала это портрету в холле и своей боли, которая никак не может утихнуть.

— Я принимаю наказание, — произнёс Агостон, глядя на меня и на мою белую розу. Он сделал паузу. — Всегда готов.

Чиновник закончил. Никто не поздравил. Никто не улыбнулся.

Я поставила нервный росчерк на бумаге, словно бросая вызов всем, кто присутствовал на свадьбе.

— О, не переживайте, — усмехнулся Агостон. — Я уже считаю, сколько дней осталось до моей гибели. Хотя, возможно, она уже наступила. Сегодня. В этом чёрном холле. С белой розой и женой, которая ненавидит меня за то, что я жив, а он — нет.

Доктор опомнился, когда его легонько толкнула ручкой зонта тётушка, и протянул нам подушечку с кольцами. Я выставила вперёд руку, словно делая одолжение. Кольцо с оранжевым камнем скользнуло по моему пальцу — и я тут же отвела руку, чтобы не видеть его.

Теперь настала моя очередь. Я взяла кольцо и уронила его на пол. В тишине послышался звон золота о каменные плиты.

Кольцо упало и куда-то укатилось. Но никто не спешил его поднимать. Я смотрела в глаза Агостону.

— О, боги! Это знак судьбы! — в ужасе прошептала тётушка. — Брак будет очень несчастным! Нужно немедленно поднять кольцо, начать церемонию заново, но так, чтобы жених и невеста поменялись местами, после этого нужно, чтобы они три раза обошли алтарь по часовой стрелке и… кажется, я забыла!

— И принести в жертву тётушку, которая даёт полезные советы, — закончил Агостон, глядя на возмущённую тётушку.

Потом взгляд жениха поднялся на чиновника.

— Продолжайте.

— А теперь жених может поцеловать невесту, — заметил чиновник, но в его голосе прозвучала неуверенность.

Он словно оправдывался: «Тут так написано! Я не виноват! Ей-богу! Клянусь королевской пенсией!»

Глава 2

Я подняла розу и приложила её к губам, не сводя взгляда с мужа.

Слёзы сами собой навернулись на глаза, и я, не в силах сдержать их, прижалась губами к лепесткам розы, вдыхая её нежный аромат, который казался мне символом былой любви и утраченного счастья.

Сделав глубокий вдох, я медленно отстранилась от цветка и, не оглядываясь, направилась в свои покои.

Я поднялась по лестнице, ступень за ступенью, словно несла на плечах не только своё тело, но и тень прошлого.

Открыв дверь, я сглотнула. То же кресло у камина. Тот же портрет в раме. Но всё — чужое. Всё — пропитанное болью и воспоминаниями. Я сделала несколько шагов вперёд, чувствуя, как холодный воздух комнаты обволакивает меня, как будто пытался удержать от того, чтобы снова погрузиться в воспоминания.

Мне показалось, что кто-то открыл в комнате окно.

Я подошла к окну. Чёрный бархат штор, тяжёлый и мрачный, словно траур по утраченной любви, не пропускал ни единого луча солнечного света. Я видела, что шторы слегка покачиваются.

Я почувствовала, как моё сердце сжалось от желания увидеть мир за пределами этой комнаты, но в то же время я боялась, что это станет предательством его памяти.

На мгновение я замерла. Потом — медленно раздвинула шторы, чтобы проверить, закрыто ли окно и почему так дует.

Сад был окутан плотным туманом, словно огромное белое одеяло, наброшенное на землю. Воздух был пропитан прохладой, и капли росы мерцали на траве, как маленькие бриллианты. Фонари у ворот особняка горели тускло, их свет дрожал, словно последний вздох.

И вдруг — я увидела.

Он шёл прочь.

Не мимо.

Не издалека.

От самых ворот особняка.

От места, где только что сыграли свадьбу.

Человек в длинном плаще двигался медленно, его походка была лёгкой и уверенной. Я узнала бы эту походку среди тысячи других.

Фигура, словно воскресшая из воспоминаний, стремительно направлялась к воротам.

Я не успела подумать. Не успела испугаться.

Сердце — дрогнуло.

Не как от страха. Не как от боли.

Оно дрогнуло, как тогда, когда он стоял у двери, поцеловал меня и пообещал: *«Я вернусь»*.

То же самое ёканье в груди, та же вспышка тепла в пустоте, тот же мгновенный, безумный, невозможный шёпот души: *«Он. Это он»*. Я не могла поверить своим глазам. Не могла поверить, что тот, кого я