К Элисти лиса относилась с сочувствием. Или это бедной пленнице просто казалось — так хотелось хоть в ком-то не видеть врага. Но к ней единственной лиса подходила, обнюхивала протянутые руки, а однажды ночью, когда Элисти особо сильно замёрзла от гуляющих по хижине сквозняков, лиса залезла к ней на лежанку и улеглась в ногах, грея маленьким тёплым телом.

Следующей ночью лиса не пришла, зато Элисти в очередной раз проснулась от шума. Крики, конский топот, лязг оружия — кошмар повторялся. Полуголые разбойники, толпясь в дверях, рвались наружу и мешали друг другу выйти. Про пленницу все забыли. Элисти поднялась с лежанки, забилась в дальний угол. Она, в отличие от разбойников, была полностью одета. Правда, во всё то же измятое и местами порванное дорожное платье, в котором её схватили. Другие наряды исчезли вместе с кошельком в неизвестном направлении, а это платье Элисти предпочитала не снимать, чтоб лишний раз не вводить в искушение толпу мужчин.

Стена рядом содрогнулась от удара, а потом гнилые доски проломились под весом чьего-то тела. Элисти с ужасом уставилась на свалившийся ей под ноги труп одного из разбойников. Из шеи его торчала стрела, а на пол медленно натекала кровь.

Элисти зажала себе рот руками, давя крик, осторожно обошла кровавую лужу и выглянула в пролом в стене.

Луна скрылась за облаками, и рассмотреть получилось немного. Судя по звукам, основная битва шла с другой стороны дома и возле ручья. Тут же лишь мелькнул в темноте силуэт всадника, застрелившего бандита, и пропал.

Элисти судорожно сглотнула. Не нужно быть гением, чтобы понять, что случилось — орки обнаружили убежище незваных гостей и, по своему обычаю, попросили их на выход. Элисти они тоже не приглашали, и вряд ли будут разбираться, по своей ли она тут воле. Да и попасть в лапы к диким оркам — ещё хуже, чем к разбойникам-людям.

К этой стене дома был пристроен загон для лошадей, ограда разломана, но лошади разбежались не все, двое ещё точно там, нужно спешить, пока и эти не удрали.

Пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться в дом и из сваленной в кучу амуниции выхватить уздечку.

Прихрамывая, Элисти поспешила к загону, подманила одну из лошадей, накинула ей на голову уздечку, торопливо застегнула пряжки. Залезать на лошадь пришлось с остатков поваленной ограды, хорошо, что кобылка попалась спокойная, не возражала против действий странной всадницы. По-мужски Элисти в последний раз ездила ещё до памятного своего падения, а без седла и вовсе не ездила никогда, но выбирать не приходилось. Она толкнула кобылку пятками, и та неторопливо порысила куда глаза глядят. Учитывая, что Элисти понятия не имела, куда ей ехать — не самый плохой выбор направления.

Из под копыт вдруг выскочила лиса, тявкнула возмущённо. Элисти нервно шикнула на неё. Вряд ли, конечно, в таком гаме кто-то услышит зверька, но вот лишнего всадника могут и заметить. Она ударила кобылу пятками, посылая в галоп. Тут уже возмутилась больная нога, колено прострелило болью, девушка охнула и крепче сжала ногами лошадиные бока — только бы не свалиться.

Скакать ночью по степи, не разбирая дороги и слыша за спиной затухающие звуки битвы — то ещё приключение. Элисти, если выживет, внукам будет рассказывать. Только вот не будет у неё никаких внуков. И детей не будет. И её самой тоже очень скоро не будет. Это Элисти поняла, когда взлетев на вершину пологого холма, увидала позади погоню. И, судя по массивной фигуре преследователя, он не был человеком.

Элисти снова подогнала лошадь, уже не надеясь на спасение. И тут кобыла споткнулась, наклонила голову к земле, удерживая равновесие, а вот всадница равновесие не удержала. Скатилась по конской шее прямо под копыта.

Упала с лошади. Опять. Не везёт ей с лошадьми, не стоит на них садиться.

Это была последняя осознанная мысль, прежде чем сознание девушки погрузилось во тьму.

Глава 3. Младший шаман

Нежный перезвон колокольчиков и песня. Странная такая песня без слов, будто большой голубь курлычет басом где-то у неё над головой. Сквозь закрытые веки светит солнце, пахнет чем-то вкусным вперемешку с пряными травами и дымом. Она лежит на мягком, и у неё в кои-то веки ничего не болит. Хорошо. Спокойно. Но сознание уже вынырнуло из объятий сна, начало подкидывать картинки-воспоминания.

Тёмная хижина. Падение тяжёлого тела. Чёрная кровь на полу. Лошадь без седла. Скачка сквозь ночь. Падение. Орк!

Элисти распахнула глаза и резко села на постели. Зря она это сделала. Ногу (ту же самую) прострелило болью от кончиков пальцев до бедра, и девушка со стоном упала обратно.

И уставилась в тёмные глаза на зелёной физиономии. Орк перестал курлыкать и растянул широкие губы в улыбке, демонстрируя внушительные клыки. Элисти замерла, как зайчонок под сапогом охотника, даже дыхание затаила.

Орк почему-то развеселился, хохотнул:

— Дыши, заяц, я тебя не съем.

Говорил он вполне разборчиво, только немного странно растягивал слова. Если он может нормально говорить, зачем тогда курлыкал? И её мысли про зайчонка он словно прочёл.

— На, выпей, — зелёная лапища протянула ей глиняную чашку.

Пить Элисти хотела, села на этот раз осторожно, стараясь не тревожить ногу, и с жадностью выхлебала предложенный чуть тёплый травяной отвар.

— Есть хочешь?

— Угу, — ответ не слишком достойный дочери графа, но на большее Элисти оказалась не способна.

В руках у неё тотчас оказалась плошка с кашей, сваренной на молоке. Каша пахла мёдом и свежими ягодами, щедро насыпанными сверху. После сухарей и солонины, которыми кормили её разбойники, эта каша показалась пищей богов.

Элисти торопливо ела, не забывая посматривать по сторонам. Она в небольшом шатре из расписанных цветными узорами кожаных полотнищ. По периметру пол выстлан мягкими шкурами, в центре дымится обложенный камнями очаг, в открытый клапан дымохода заглядывает кусочек синего неба. Стены увешаны бусинами, пёрышками и пучками трав. С одной стороны шатра полотнища подняты вверх и закреплены под сводом, так что лучи полуденного солнца свободно проникают внутрь. Легкий ветерок шевелит гроздь колокольчиков у входа, и они издают тот самый нежный