Вот только нехорошее предчувствие росло с каждым ее словом.

– Я хотела для тебя лучшего, – говорила Ванесса, задумчиво меня рассматривая. – Но ты… ты, Астелла, с самого детства была слишком слабой, мягкотелой, ведомой. Знала ли я, что над тобой на самом деле издеваются? Конечно, это удар по репутации королевской семьи, но Торэл – наследник, всеми любимый принц. Этого хватало, чтобы нашу семью чтили и уважали, как достойную династию королей. Да, я знала, что ты не можешь дать отпор. Знала, что над тобой смеются. Я ждала, Астелла. Возможно, сейчас ты меня возненавидишь. Если так тебе станет легче – пусть. Я разрывалась между чувством разочарования и надеждой на то, что когда-нибудь все эти издевательства настолько тебя переполнят, что ты найдешь наконец в себе силы переломить ситуацию. Я дождалась. Сегодня я увидела в тебе силу и решительность, которых раньше не было.

Ванесса смотрела прямо на меня. И я старалась отвечать ей таким же уверенным взглядом, не прятать глаза, хотя сердце уже колотилось где-то в горле от переизбытка смешанных эмоций. От ненависти к такой матери, погубившей дочь, до страха, что эта умная, проницательная женщина может меня раскусить.

– Да, можешь ненавидеть меня за эту жестокость. Но мы – женщины. И в этом мире нам ничего не светит, если не хватит ума и характера. Я почти уверилась, что все зря. И даже согласилась на твои уговоры, когда ты умоляла о помолвке с Клайденом. Но сейчас, в этот момент, я счастлива видеть прозревшую, сильную тебя. Видеть, что ты готова бороться. Что ж, моя дорогая… я на самом деле хочу для тебя лучшей жизни. Хочу, чтобы ты была такой же сильной, мудрой, как я. Быть может, в этом случае ты даже доберешься до власти, – она усмехнулась. – Пусть жестокость и глупости аристократии сыграют нам на руку. Ты натерпелась и больше не станешь унижаться. Я рада. И все-таки… не все так просто, дорогая моя. Помнишь жениха, которого ты отвергла?

Кхм… что? Неуверенная в себе толстушка отвергла кого-то?!

А главное… мне-то что на это ответить?

Не придумав ничего лучше, неуверенно кивнула. Если сейчас начну что-нибудь бормотать о провалах в памяти, королева в очередной раз убедится, что я тупая и от меня не будет никакого толку.

– Если бы ты не влюбилась в этого Клайдена и вышла замуж за кронпринца, с которым на тот момент твой отец уже начинал переговоры, ты могла бы стать королевой. Так же, как я. Но… – Ванесса холодно улыбнулась, – ты вовремя одумалась. Если хочешь изменить свою жизнь – действуй. За ужином я сказала, что ты не выйдешь замуж за Клайдена, потому что твой отец и брат любят тебя. Они готовы на все, чтобы тебя защитить. Но от такой любви не растут сильные девочки. Вот ведь парадокс, – она хмыкнула, качнув головой. – Вместе с тем только сильные девочки могут стать по-настоящему счастливыми в нашем мире. Я желаю тебе именно этого. А посему ставлю условие. Мы с твоим отцом расторгнем помолвку, если ты сама придумаешь и найдешь причину для этого. Не измена. Не плохое отношение Клайдена к тебе. Он это все уже демонстрировал, и подтверждение его действий ляжет грязным пятном, прежде всего, на твоей репутации. А я забочусь о тебе, дорогая, даже если сейчас, после всех откровений ты злишься, ненавидишь меня и думаешь иначе. Все ради твоего же блага. Найди причину, о которой узнает весь двор. Пусть опозорится Клайден, а не ты, позволявшая вытирать об себя ноги. И тогда мы расторгнем помолвку. Это, конечно, все помимо того, что тебе нужно выправить свое положение при дворе. Добиться прекращения всех насмешек, издевательств.

Я смотрела на королеву и не могла поверить во все, что она говорит. Умная, расчетливая стерва, которая прикрывает мнимой любовью к дочери желание вылепить из нее свою копию – такую же властную, такую же жесткую. Но жестокость не всегда взращивает жесткость. Чаще она ломает, как сломала настоящую принцессу, не выдержавшую всех издевательств. Может, она потому и не рассказывала ничего, что чувствовала – ей не помогут? Королева не позволит, найдет аргументы. А может, принцесса не подозревала, насколько жестока ее мать, но слишком стыдилась происходящего. Это уже не имеет значения, потому что настоящей Астеллы больше нет. Действия королевы привели к тому, что в теле ее дочери теперь я. А я не испытываю к ней родственных чувств! Откровения Ванессы потрясают до глубины души.

Как можно быть настолько равнодушной к страданиям дочери? Как можно разочароваться в собственном ребенке, отвернуться от него и оставить на растерзание толпы?

Да и король с принцем хороши. Не заметили. Позволили всему этому случиться.

Что ж, я не Астелла. Возможно, королева даже будет гордиться мной. Но свою дочь она погубила.

Как знать, что бы было, если бы Астелла не осталась один на один с издевательствами? Если бы на самом деле чувствовала поддержку близких? Если бы знала, что ее принимают любой, даже нежной, слабой, не способной за себя постоять? Возможно, она не влюбилась бы в этого урода, который даже не потрудился вести себя адекватнее. Потому что знала бы, что такое настоящая любовь, и не искала бы там, где ее быть не может.

Огромного труда стоило совладать с собой. Не высказать королеве все, что о ней думаю. Но я слишком хорошо понимала, как это опасно. А последствия даже предположить не могла, но это тот случай, когда незнание пугает сильнее всего.

Ванесса рассматривала меня и довольно улыбалась. Да, она видела, как гнев пылает в моих глазах. Вероятно, гнев нравился ей гораздо больше, чем печаль затравленной девчонки.

Собравшись с силами, насколько смогла, спокойно спросила:

– Сколько у меня времени?

Я ведь понятия не имею, когда там по договоренностям планируется свадьба. Так что сейчас удачный момент выяснить. Ну, как будто время, отведенное мне, не равно времени, оставшемуся до свадьбы. Повезет еще, если дата не назначена.

– Три месяца, – ответила королева.

Что ж. За три месяца вряд ли удастся целиком и полностью все изменить, но этого времени вполне достаточно, чтобы успеть многое. Хотя ума не приложу, каким образом можно опозорить Клайдена. Мысль, конечно, интересная. Сделать так, чтобы над ним смеялся весь двор. Расторгнуть помолвку, потому что он опозорился, а не я. Учитывая, как мерзко