В центре комнаты стоял огромный письменный стол — тоже безупречно чистый. На нем лежали аккуратные стопки бумаг, перья в стакане, пресс-папье и открытая записная книжка, заполненная аккуратным, сильным почерком.

Но самое странное: пыли не было нигде. Ни на книгах, ни на часах, ни на столе. Как будто время в этой комнате текло иначе, оберегая ее содержимое от тлена и хаоса, царящих за дверью.

Томас ахнул от восторга перед часовыми механизмами. Мэри перекрестилась. Братья Горн переглянулись в полном недоумении. У меня по спине пробежали мурашки. Эта комната дышала тайной и… ностальгией. Именно так, идеально, Торнвурд выглядел до нашествия Хаоса, и именно так он будет выглядеть после нашей победы.

— Здесь нам делать нечего… — Я вытерла пот со лба тыльной стороной руки, осторожно, чтобы не задеть свежий порез. — Расчищаем коридор, наводим лоск в холле. А эту сокровищницу запираем до лучших времен.

Так, за заботами и работами прошел весь день. Когда за окнами начало темнеть, я отпустила помощников до завтра. Холл, несмотря на дневные битвы с гремлинами, сиял чистотой, добытой потом и кровью, причем в моем случае — буквально.

Джонатан удалился с докладом к Лукасу — надеюсь, с упоминанием моих подвигов и требованием тройной оплаты за риск.

Я расстелила на диване свежую простыню, поставила на столик две тарелки с дымящимся рагу, принесенным вечерним «курьером», и пару кусков хлеба. Для атмосферы зажгла керосинку. Получилось почти уютно. Если не задумываться о странных порождениях Хаоса, витающих в мрачных коридорах поместья.

— Ужин, Йорик!

Пес деловито обнюхивал только что вымытый пол у портрета первого Локвуда, но тут же примчался ко мне, радостно повизгивая. Его миска на полу была полна. Но это ненадолго. Я увлеченно уничтожала свою порцию. А вот еще одна тарелка пока стояла нетронутой.

Черт куда-то пропал. После утренней суеты и спасения от вазы его не было видно. То ли затаился в нише, то ли исследовал другие уголки своего «царства», избегая людей. Возможно, тоже пострадал от моей «громовой команды» гремлинам. Это было неприятно.

Зато постоянно вспоминалось, как он кинулся на мою защиту. Глупо, конечно. Скорее всего, Редис просто защищал свою территорию от вторжения пылевых тварей. Но как же приятно думать, что он рисковал ради меня!

Глава 16

— Йорик, — решилась я, когда пес доел свою порцию и с надеждой уставился на нетронутую тарелку. — Где наш рогатый защитник? Ищи, малыш. У нас ужин стынет. И хозяйка сегодня добрая.

Йорик тявкнул, понял команду (или учуял возможность выпросить еще еды) и рванул вглубь дома. Его звонкий лай вскоре донесся откуда-то со стороны восточного коридора.

Черт стоял у открытой двери в Храм Времени. Стоял неподвижно, заложив руки за спину, его высокая фигура в холщовой робе резко выделялась на фоне зияющей за дверью темноты. Йорик сидел у его ног, тихо поскуливая и оглядываясь на меня.

Хотя мои шаги звучали вполне отчетливо, мужчина даже не вздрогнул. Он смотрел вглубь библиотеки. Его поза была напряженной, сосредоточенной. Как у человека, пытающегося разгадать сложную головоломку или вспомнить что-то очень важное.

— Молодец, малыш! — похвалила я радостно завилявшего хвостом пса и поинтересовалась у Редиса: — Ужин ждет. Чего ты тут стоишь?

Тот медленно обернулся. Зеленые глаза в свете керосинки, которую я держала в руках, были темными, нечитаемыми. Ни злости, ни высокомерия. Только глубокая, почти болезненная задумчивость.

Черт молча посмотрел на меня, потом снова в черный провал двери.

— Здесь… — его голос был низким и хрипловатым, — здесь должно быть что-то важное. Я чувствую.

Мне тоже казалось, что в столь идеальном порядке наверняка сохранилось что-то очень важное. Пусть не сама разгадка, но подсказка, как нам победить Хаос.

Храм Времени манил войти и меня. Царящий внутри застоявшийся покой нарушали лишь тиканье и бой часов — не назойливые, а такие… убаюкивающе-гипнотические. После дня, полного гремлинских воплей и лязга ломов, это было как манна небесная для ушей.

Йорик, кстати, в библиотеку не рвался, усевшись у порога, как будто охраняя вход в другое измерение. Что, в общем-то, было недалеко от истины.

Зато Редис уже был внутри. Зашел как к себе домой. Только вот выражение лица у него было не «ой, как мило», а «мама дорогая!». Он медленно поворачивался, впитывая взглядом каждый стеллаж, каждый мерцающий циферблат. Его пальцы нервно сжимались и разжимались, сминая ткань холщовой робы.

— Ну что, ваше сиятельство? — осторожно спросила я, шагнув за порог и с наслаждением вдыхая запах воска и старой кожи. — Узнаете родные пенаты?

Черт не ответил. Прошел вдоль стены и остановился у огромных напольных часов в углу. Дубовый корпус, бронзовые гири, маятник, мерно качающийся, как сердце комнаты. Протянув руку, он провел пальцами по резной панели под циферблатом, где была вырезана какая-то сложная розетка.

— «Хранитель»… — прошептал Редис так тихо, что я едва расслышала. Голос был странный — отрешенный. — Его привезли после большого пожара в Восточном Поместье. Говорили, что часы остановили огонь, но это глупость. Просто вовремя сработал механизм отвода дыма в дымоходной шахте… — Он замолчал, резко отдернув руку, будто обжегшись. Зеленый взгляд метнулся ко мне, полный паники и непонимания. — Откуда я это знаю?!

— Может, в прошлой жизни был пожарным? — пошутила я, пытаясь снять напряжение.

Но внутри все ёкнуло. Мой черт знал не просто известную всем легенду, а технические детали.

Редис фыркнул и двинулся дальше, будто на автопилоте. Остановился у каминных часов с эмалевым циферблатом, изображающим охоту на единорога.

— А эти раньше принадлежали герцогине Элеоноре: их ей подарили, зная, что она обожала охоту. Но еще она ненавидела часы. Говорила, тиканье сводит с ума. — Черт сначала снисходительно хмыкнул, а потом со злостью топнул ногой, напугав крутящегося рядом Йорика. — Почему я это помню?! Откуда это все лезет?!

Редис выглядел потерянным и злым. На себя, на библиотеку, на проклятые