А он извиняться начал. Смотрит на меня своими ангельскими глазками, а сам лохматый, мокрый, смешной такой, и говорит такой с пафосом:

— Прошу прощения, Леврония, дорогая, я испугался, что вы в беде.

Блин, убила бы! Как же бесит эта его слащавость! Ну ладно, я же тоже ангелочек, правда?

— Ну что вы, мой принц, я все понимаю, вы хотели как лучше, — говорю, и глазками хлоп-хлоп. — Наверняка ночь не спали, переживали и думали, как тут устроилась ваша избранница, — с сочувствием продолжила я, — не нуждается ли она в чем-то. Например, в завтраке, — не удержалась я, чтобы не съязвить, но он не понял.

— Конечно, — говорит, — сейчас же распоряжусь, чтобы вам принесли все самое лучшее!

Ему осталось только на колени упасть и руки мне облобызать, сколько экспрессии он в эти слова вложил. А вчера вроде нормальным показался уже. Но да, какой сон, такие правила. Ладно, так я тоже могу.

— Ваше Высочество! — я лапку его ухватила и к груди прижала. Ага, глазки-то заблестели, ну-ну, ясно все с тобой, ловелас доморощенный. — Я так вам благодарна! — пришлось щекой к его руке прижаться, целовать монаршую длань совершенно не хотелось. — У меня есть просьба, но не знаю, смею ли я обраться к вам с нею. — Так, взгляд в глаза с надеждой и отчаяньем.

Угу, приосанился, героем себя почувствовал. Эх, мужчины, чего же вы такие… Достаточно за грудь дать подержаться, как вам мозги отшибает. Да у нас в интернате ты бы после этого с пустыми карманами отсюда уже ушел…

— Душа моя, вы можете просить меня о чем угодно! Исполню все, что в моей власти.

Ага, а глазами все косит на руку свою и грудь мою. Ну-ну.

— Боюсь, что мои наряды слишком скромны, чтобы я могла появиться в них в вашем обществе. Нет, не подумайте, я не жалуюсь, меня они устраивают, но что скажут люди? Что его Высочество не может или не хочет обеспечить своей избраннице подобающий вид? — Луиза весьма успешно манипулировала взыванием к общественному мнению, и я не стала отступать от канона. — Ах, мне невыносимо больно думать, что кто-то усомнится в наших чувствах!

А вот тут я не погрешила против истины — чувства у меня к принцу были. И весьма однозначные. Он меня бесил!

— Я пришлю к вам портних, моя дорогая. Пойду, распоряжусь не мешкая!

И он спешно покинул покои. Я растерялась. Снова лезть в ванну уже не хотелось, ходить по комнатам в простыне тем более, здесь не покои, а проходной двор. Мне-то все равно, но что люди подумают? Тьфу, от Луизы заразилась, наверное.

Размышлять долго не пришлось. Двери действительно снова распахнулись, и явилась Луиза с нарядом.

— Давай, одевайся скорее. Сейчас завтрак принесут, а нам надо еще иголку спрятать. Ну, где она?

И вот тут я поняла, что, кажется, я попала. В очень щекотливую ситуацию.

* * *

— Матушка, я хочу вам признаться! Здесь только что был принц, он ворвался ко мне в ванную и трогал меня … везде… обнаженную… Я так боюсь, матушка! Вдруг он снова сделает это?

Я начала всхлипывать.

— Вот паршивец! — сказала Луиза и даже прижала меня к себе в порыве чувств.

Я не замедлила орошить ее платье слезами.

— Так, одевайся, и пойдем к королю. Расскажем ему все! Пусть женится, а потом позволяет себе, все что хочет.

Эм-м-м… Это не входило в мои планы, не надо мне «женится»! Но платье я надела, Луиза даже помогла мне. А чтобы она не спрашивала меня ни о чем, вопросы начала задавать я:

— Матушка, а где же Виолетт, она не будет завтракать с нами? И что с завтраком — его сюда подадут или надо спуститься в столовую? Хотя, нет, в столовую все же не стоит… А с прической вы мне поможете? Я же должна выглядеть соответственно, если живу теперь здесь, да? Матушка, вы одна не желаете мне зла, мне кажется, что все горничные — предательницы!

Я говорила и говорила, надеясь заболтать Луизу, засыпала ее комплиментами, делала то ангельское лицо, то покаянный вид, дрожала как осиновый лист от страха, украдкой вытирала слезинки и с надеждой смотрела на женщину. Пока не пришли служанки с завтраком. Когда они накрыли и удалились, Луиза вздохнула и сказала:

— Поешь нормально, а я пока схожу в Канцелярию, попрошу об аудиенции. Это никуда не годится. Если бы я не распорядилась насчет завтрака, ты бы вообще осталась голодной, но и это, — она кивнула на поднос, — неуважение.

Я посмотрела, что мне принесли. Завтрак, как завтрак — каша, тосты, булочка, масло, напиток. Я пожала плечами, я не гордая, все съем, и хорошо, что не навалили всего и побольше. Сейчас быстренько разделаюсь с едой, и пока нет таинственной девушки по имени Виолетт, пойду искать свою цыганскую пропажу.

Ой, наивна-а-а-я! Стоило Луизе выйти за дверь, я накинулась на завтрак, чтобы успеть уйти, пока она не вернулась. Не тут то было.

— Приятного аппетита! — услышала я. — Вижу, он у вас, как и вчера, отменный.

Я чуть не подавилась, зачем же так людей пугать? Над душой встал приятель его Высочества и наблюдал за мной. Давиться кашей под его взглядом не стала, (все равно бы не смогла проглотить, она комом в горле встала бы, сколько во мне эмоций бурлило), поэтому чинно выпрямилась и начала лениво намазывать тост маслом.

— Вы что-то хотели, сударь?

Блин, вообще без понятия, как к нему обращаться? Хотя, это же мой сон, да? Или, если я назову его «пупсик», это будет не по правилам? Да, тяжела ты, шапка Мономаха, то есть роль аристократки, пусть и выдуманная.

— Да, составить вам компанию за завтраком и поговорить, — ответил мужчина, не обращая внимания на мое недовольство.

Мы оба посмотрели на стол, как бы оценивая, чего он здесь есть собрался, и я не нашла ничего лучше, как протянуть ему тост с маслом, которое уже растаяло и подтекло.

— Угощайтесь, — сказала я.

А он не отказался, взял тост, придвинул стул, сел и кивнул мне на кружку:

— Нальете? — спросил, потом аккуратно так салфеточкой пальцы свои от масла вытер и небрежно на стол ее бросил.

Бесит!

— Конечно, — улыбаюсь. — А его Высочество знает, что вы здесь? — между делом спрашиваю, наливая ему напиток, немного похожий на кофе с молоком. С детства такой терпеть не могу, каждое утро его в интернате