Мы останавливаемся у раскидистого дерева.

— Тебе кажется, что все происходит слишком быстро? — Ее вопрос мягок, но попадает точно в цель.

Я сжимаю пальцы в кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони.

— Да, — выдох срывается с губ. — Я… я это все не выбирала. Просто оказалась здесь. Мне не дали времени подумать, не предоставили права отказаться. Показали, как быть их женой, их парой, их... а я даже не знаю, хочу ли я этого… Мне страшно и меня преследует чувство, что так не правильно…

Майя поворачивается ко мне всем телом. В ее взгляде нет осуждения — только бесконечное тепло и понимание, от которого хочется плакать.

— А ты хотела бы отказаться?

Я смотрю на свои ладони. Поднимаю взгляд к небу с его невозможными кольцами. Наконец, встречаюсь глазами с Майей.

— Не знаю, — признание дается тяжело. — Наверное… наверное, нет. Но мне важно верить, что у меня был этот выбор. Что это решение, а не приговор. Что я здесь по своей воле, а не по чьей-то прихоти.

Майя долго молчит, потом берет мою руку в свою. Ее кожа обжигающе горяча.

— Ариана… Ты даже не представляешь, насколько сильна. Вы — вторые. Вторые, кто прошел через это. Кто выжил в слиянии душ. Кто сохранил себя, кого не разорвала эта чудовищная сила. Уже столетия не находилось настолько родных душ, как ваши. Ты даже представить не можешь, сколько жизней забрала подобная церемония…

Мир вокруг замирает.

— Вторые? — слово срывается с губ шепотом. — А кто… кто были первыми?

Улыбка Майи становится загадочной. Ее взгляд устремляется туда, где в павильоне остались мужчины.

— Мы, — говорит она просто. — Кассиан. Дариан. И я. Впервые за несколько столетий мы смогли выжить после церемонии. И вы теперь тоже. Так что как бы ты не боялась, ты связана с ними. А они — с тобой.

Я киваю. Но упрямо игнорирую ее смысл слов. Потому что противоречие никуда не делось и мне по прежнему не по себе.

Мы возвращаемся по мерцающей дорожке, но покой уже недостижим. Внутри меня бушует шторм вопросов. Кто я теперь? Супруга двух нагов? Часть их союза? Награда за что-то неведомое? Или инструмент в игре, правил которой я не знаю? Почему мне так легко дышать в этом чужом мире — и так трудно принять эту легкость? Почему они излучают уверенность, а я тону в сомнениях? Почему Майя сияет внутренним светом, а я... я горю, сгораю дотла?

Терраса открывается перед нами, и дыхание перехватывает от открывшегося вида. Океан простирается до горизонта, его волны набегают берег. Даже вода здесь светится — фосфоресцирующие организмы превращают каждую волну в жидкое серебро.

Майя говорит что-то — слова долетают до меня сквозь вату, но я уже не способна их разобрать. В голове грохочет собственное сердцебиение, заглушая весь мир.

Жар. Он начинается где-то в центре груди — маленькая искра, ищущая кислород. Пульсирует. Расширяется. Растет, превращаясь в пламя.

Резко отступаю от Майи, отворачиваюсь, хватая ртом воздух. Вдох. Выдох. Боль. Жар. Оглушающая тишина внутри урагана.

Что-то происходит со мной. Что-то неправильное. Что-то...

Новое.

21 глава

Я закрываю воду, и гул душа стихает. В ушах еще звенит, а кожа горит от горячего пара. Белый пар тонкой дымкой стелется по ванной, я провожу ладонью по зеркалу, но отражение все равно размытое. Подхватываю мягкое полотенце, вытираю плечи и волосы, и осторожно открываю дверь.

Спальня полутемная. В воздухе пахнет воском и терпким запахом вина. Я ступаю босыми ногами на прохладный пол, и от этого по телу пробегает дрожь. Стараюсь идти тише, но вода все еще стекает с моих волос, капает на пол и выдает каждое движение.

И тут я слышу их.

— Еще двоих поймали и отправили на допрос-с, — голос Риана ровный, но в нем чувствуется скрытая ярость.

— Чего они хотят? — отвечает Риус. — Поч-шему нас-столько безрасс-судны?

— Не знаю. Но с-служба безопас-сности черных пораж-шает…

— О да… — горькая усмешка, и после тишина. — Не будь наш-ш отец так падок до власти… Ариана…

Я вздрагиваю, потому что они замолкают в один миг. Как будто почувствовали меня. Их головы поворачиваются ко мне одновременно, а я застываю, делая вид, что иду к ним и не слышала ничего.

Босые ступни шлепают по каменному полу, мокрые следы остаются позади, но я не дохожу и пары шагов — один хвост мгновенно обвивает мою талию. Изумрудные чешуйки переливаются в полумраке свечей, каждая словно отполированный драгоценный камень. Я привычно кладу руки на них, прохожусь пальцами по ним. Холодные, идеально гладкие пластины прижимаются к коже, и меня рывком тянут назад. Я упираюсь, но бесполезно — мощные кольца хвоста сжимаются вокруг меня, как живые оковы.

Я оказываюсь спиной к груди Риуса. Его руки обнимают меня, прижимают, не позволяя вырваться. Я чувствую, как тепло его дыхания касается затылка, а изумрудная чешуя его хвоста скользит по моей коже, оставляя холодные дорожки. Вторая рука ложится на мою грудь, прижимает к нему еще крепче.

Риан приближается. В интимном свете свечей его хвост извивается позади него — темно-зеленый с изумрудными переливами, каждая чешуйка блестит, как полированный нефрит. Его прохладные и уверенные пальцы поднимают мой подбородок, заставляя смотреть ему в глаза. Его взгляд острый, пронизывающий, словно змеиный укус.

— Нежная, — произносит он тихо, и это слово разрывает меня изнутри. — Что ты слышала?

Горло пересыхает. Хочется выдохнуть правду, но я знаю — нельзя. Я глотаю воздух, как рыба, вытащенная из воды. Хвост Риуса сжимается чуть сильнее, изумрудные чешуйки холодят разгоряченную после душа кожу.

— Ничего… — мой голос дрожит. — У меня не настолько хороший слух, как вам кажется. Я вышла… и Риус позвал меня по имени…

Я вру. И делаю это так плохо, что сама чувствую, как предательски дрожат губы. Но другого выхода у меня нет.

На мгновение — тишина. Их взгляды тяжелые, давящие, и я почти проваливаюсь в них. Хвост Риана медленно скользит по полу, обвивает мои ноги.

Потом Риан слегка усмехается. Его рука не отпускает мой подбородок.

— Ложь тебе не идет, малышка… — шепчет он, но глаза его мягчеют. — Но мы примем ее.