Дуэль продлилась ровно три секунды. Дольше рапиры вытаскивали из ножен. Родан каким-то невообразимо гибким движением поднырнул под оружие Ланса, и следующее, что увидела Ника, – падающего на траву наследника герцога Рейна с расползающейся кровавой точкой на груди ровно напротив сердца.

– Что случилось? Он мёртв? Как он упал? Ты что-то видел?.. – отовсюду доносились возгласы студентов: они не понимали, как дуэль могла быть такой короткой.

Николь тоже не понимала. Она одеревенела, глядела на неподвижного Ланса, лежащего на спине, уставившегося в небо, и не могла даже моргнуть. В глазах парня читалось детское изумление: «Что со мной случилось? Я не собирался умирать».

Никто не собирается. Все уверены, что они бессмертны и гибель коснётся кого угодно, но не их. Всего минуту назад он ходил, говорил, улыбался, дышал. Молодой, сильный, красивый – у него могла бы быть долгая и интересная жизнь. Но теперь её нет. Она оборвалась. И оборвал её…

Ника перевела глаза на Родана. Его лицо ничего не выражало. Ни горя, ни радости. Непроницаемая маска, да и только. Лишь когда он повернулся к ней, в его глазах мелькнул какой-то огонёк. Вспомнив о своих обязанностях, Николь подошла к Патеру.

– Дуэль состоялась, – сказала она хрипло. – Все условия выполнены?

– Да, – сдавленно ответил друг Ланса. – Будьте вы прокляты.

Мы? Сердце Николь мучительно заныло – слова прозвучали с надрывом, с искренней болью, а ещё в них звучала ненависть. «Как так получилось, что меня невольно начали ассоциировать с Роданом? Свели нас вместе? Я же просто согласилась быть секундантом…» – грустно подумала девушка, уже предвидя проблемы среди студентов.

Родан кивнул за здание Академии.

– Пойдём? Нужно вызвать похоронную бригаду.

Николь низко склонила голову и пристроилась сзади. Их провожали молчанием. Даже Брок отвёл глаза. Что же она натворила? Как её брат будет здесь учиться дальше? Что ей стоило отказать Родану? Она же ненавидит его и презирает. Он ей ни капельки не нравится. Даже сейчас, идя рядом, её трясёт от его близости. Идиотка, как есть идиотка.

Глава 9

Родан обдумывал итоги дуэли. Он уже жалел, что поддался провокации. Погиб единственный сын герцога Рейна, а поскольку других наследников у герцога не было, это ознаменовало окончание ещё одного древнего рода. А таких родов в Беллире и так осталось немного.

Для его отца это происшествие не имело значения – он бы даже слова не сказал, если бы Родан убил всех аристократов. Но Родан планировал править Беллиром долго и мирно, и ему нужны были союзники. После случившегося герцога Рейна можно было исключить из списка потенциальных, поскольку он никогда не простит смерть сына.

Лансу просто не повезло. Он стал первым в цепочке. Показательным выступлением, так сказать. Изначально Родан хотел ранить парня, уложить в койку на пару месяцев. Но после того, как утром перед дуэлью ему принесли около двух десятков вызовов, он передумал. Аристократам требовалось показать силу, только её они понимают. А если он пожалеет Ланса, то будет драться каждый день до конца учёбы. Ему уже донесли, что все студенты посчитали своим долгом вызвать его на поединок.

Родан впервые после дуэли улыбнулся. Представил, какой была бы схватка с Николасом. Он бы не стал его убивать. Даже не ранил бы. Измотал бы мальчишку, пока тот не упал бы на траву без сил. Родан видел, каким расстроенным был Николас сегодня, до слёз, до истерики. Наверное, впервые увидел смерть. Что ж, привыкнет, ему ещё служить в гвардии. Став королём, он собирался вновь ввести для аристократов обязательную службу, как это было заведено раньше.

Они расстались на лестнице: Родан пошёл на третий этаж, а Николас остался на первом. Принц хотел было пригласить его к себе, напоить чаем или чем покрепче, успокоить, заверить, что ему ничего не угрожает и что Родан защитит его от любых неприятностей. Но, увидев, как сильно дрожит Николас, передумал. Вместо этого Родан лишь сказал: «Обращайся, если потребуется помощь». Николас, погружённый в свои мысли, даже не кивнул, просто прошёл мимо и скрылся за дверью.

Через час его вызвал к себе ректор.

– Нельзя было не убивать Рейна? – раздражённо поинтересовался он, когда Родан сел в кресло напротив.

– Нельзя, – ответил принц. – У меня сейчас в комнате лежит стопка вызовов, и планируется ещё столько же в ближайшее время. Может быть, хоть страх заставит их образумиться.

– Давно нужно было запретить дуэли, – вздохнул барон Вирт. – Я ещё десять лет назад подавал прошение в Совет. Король отказал. Сказал, – ректор скривился, – благородные поединки отстаивают честь и достоинство аристократов, тренируют силу воли, кровью смывают оскорбления…

– Да уж, смывают… – пробормотал Родан, смотря в окно, которое выходило на дуэльную рощу.

Там уже никого не было, труп Ланса убрали, студенты разошлись, только примятая трава напоминала о том, что здесь произошло час назад.

– Вот ты и займёшься запретом дуэлей, – вскинулся Вирт. – Коронация уже назначена?

– Ага, – кивнул Родан, – на празднование середины зимы, как раз во время недельных гуляний. Вы приглашены, кстати, – добавил он с улыбкой.

Ректор встал и официально поклонился. Барон Вирт был мудрым человеком, преданным отечеству, но не так, как другие. Он сорок лет управлял Академией, и никакая смена власти, захват Беллира чужеземцами или уничтожение королевской семьи не могли поколебать его любви к своему детищу. Ректор любил Академию, преподавателей, студентов, относился к ним как к неразумным чадам и был готов ползать перед Лотаром на коленях, лишь бы тот не тронул их маленький мирок.

Молодые аристократы, отпрыски самых известных семей Беллира, рвались в бой, стремились героически погибнуть за свободу и честь родной страны. Вирт не дал им этого сделать – когда штурмовали столицу, приказал запереть двери общежития, выставить охрану и никого не выпускать. Другие Академии ратовали за военные действия. Например, ректоры Второй и Третьей организовали сопротивление, дали студентам оружие и послали защищать короля. Естественно, их всех перебили.

Пусть Грега называли Кровавым, пусть шесть лет назад он утопил столицу в крови – и с тираном можно договориться. Настоящая доблесть – не стремиться показательно умереть со шпагой в руках ради короля. Доблесть – это выжить и, если нужно, склонить голову. Добиться аудиенции, убедить короля в ценности образования, защитить своих птенцов-студентов.

Вирт ценил жизнь во всех её проявлениях, вот почему его так потрясла смерть Ланса. Первый труп в его Академии. Он понимал логику Родана, но не мог смириться со смертью молодого человека.

И раньше бывали схватки между студентами. Причиной могло быть что угодно – ревность, зависть, соперничество. Он и Николаса хотел покарать сильнее, но то ли за время каникул успокоился, то ли вид смущённого до слёз парня его растрогал… И Кондору досталась неделя мытья полов. И что удивительно – тот со смирением принял кару.

Да, дуэли в Беллире пора запретить.

Единственная надежда на благоразумие принца. Вирт зауважал его не сразу. Год присматривался, оценивал, а потом сам предложил дружбу. Родан попал в Академию в двадцать лет. Взрослый парень, но совершенно неприспособленный к жизни среди нормальных людей. Потом, узнав его ближе, Вирт понял, как принц одинок. Родан много знал, много умел, отлично владел всеми видами оружия, говорил на нескольких языках, но абсолютно не умел общаться. В армии, где прошла сознательная жизнь Родана, он лишь получал и отдавал приказы.

Ректор был не слепой. Он видел, что предыдущая династия себя изжила. Король Беллира был слаб и родил такого же слабого отпрыска, да ещё и подверженного всевозможным порокам. И то, что страну так легко захватили, – их общая вина. Слишком долго они жили в мире и спокойствии, слишком давно им грозила опасность, и они забыли, что это такое…Правильно сказал Родан: «Не успели бы мы, успел бы кто-нибудь другой». И теперь ректор изо всех сил старался вырастить из будущего короля благородного беллирца. Тем более что Родан и сам прилагал к этому