— Что... что случилось? — прошептала она, и её собственный голос показался ей чужим и слабым.

— Ты спрашиваешь? — он усмехнулся, но в его смехе не было веселья. — Ты чуть не разнесла половину восточного крыла! Хрустальные люстры вдребезги, гобелены превратились в пыль, каменная кладка треснула в трёх местах! Это был... спонтанный выброс магии. Никто не ожидал. Никто не мог подойти к тебе, пока всё не утихло.

Он замолчал, впиваясь в неё взглядом, в котором смешались страх, гнев и недоумение.

— Что случилось, Ангелина? Что вывело тебя из себя?

Она закрыла глаза, и перед ней снова всплыли образы: ухоженные фрейлины, их ядовитые усмешки, их шепот. Ком в горле сдавил дыхание. Она чувствовала себя абсолютно разбитой, опустошённой и беззащитной. И от этой беззащитности слова полились сами, тихо и бесстрастно.

— Я слышала... как они говорили... — она пересказала ему диалог, слово в слово, как заученный урок. И закончила шёпотом: — Они сказали... что ты провёл ночь у леди Иллены. После нашей свадьбы. Что я — наивная дурочка.

Ричард замер. На его лице сначала отразилось изумление, затем — стремительно нарастающая ярость. Он резко встал, и кресло с грохотом отъехало назад.

— Ложь! — его голос громыхнул, как удар грома, заставляя её вздрогнуть. — Гнусная, подлая ложь! Я не подходил к покоям леди Иллены с прошлого сезона! И уж тем более после... после того, как ты появилась здесь.

Он снова шагнул к кровати, опустился перед ней на одно колено, чтобы быть с ней на одном уровне, и схватил её холодную, бессильную руку. Его пальцы были тёплыми и твёрдыми.

— Клянусь своим родом, клянусь драконьей кровью, что лгу! — его глаза горели в полумраке, в них не было ни тени лукавства, лишь чистая, неистовая убеждённость. — Да, я был с другими до тебя. Но с той ночи, как мы заключили этот проклятый союз, я не прикасался ни к одной женщине. Это... это было бы бесчестьем. Даже для меня.

Ангелина смотрела на него, на его сведённые от гнева брови, на напряжённые мышцы шеи. Она видела искренность в его глазах. Но доверие... доверие было хрупким сосудом, разбитым вдребезги ещё в её прошлой жизни. И склеить его за один миг было невозможно.

— Почему я должна тебе верить? — её шёпот прозвучал устало и безнадёжно. — Ты ненавидишь меня. Ты ждал лишь удобного случая, чтобы избавиться от меня. Почему бы не унизить меня таким образом?

Его лицо исказилось от боли и ярости.

— Я не... — он замолчал, сжав её руку так, что ей стало больно. — Да, я был в ярости. Да, я не хотел этой свадьбы. Но я не лжец и не предатель! А то, что произошло между нами... — он запнулся, и его взгляд на мгновение дрогнул, — ...это не даёт мне права на подлость.

Он отпустил её руку и снова поднялся, отворачиваясь. Его плечи были напряжены.

— Я разберусь с этими сплетницами. Они запомнят это, — пообещал он тихим, опасным голосом.

Но Ангелина уже не слушала. Она отвернулась к стене, чувствуя, как слёзы жгут её веки. Он мог клясться. Он мог гневаться. Но семя сомнения было посеяно. И оно уже пускало корни в её израненной душе, смешиваясь с ядовитым осадком от слов тех фрейлин. Она не знала, кому верить. Ему? Или голосу собственного горького опыта, шептавшему, что все мужчины лгут?

Ричард ушел, оставив ее одну в звенящей тишине спальни. Ангелина пролежала еще почти сутки, погруженная в апатичную дрему, прерываемую лишь визитами дворцового лекаря — старого человека с умными, внимательными глазами, который молча поил ее густыми, горькими снадобьями, пахнущими кореньями и мёдом. После каждого приема странного эликсира по телу разливалось тепло, и к утру следующего дня тяжелая слабость начала отступать, сменяясь привычной, хоть и несколько хрупкой, энергией.

На следующее утро она проснулась с ясной, хотя и все еще усталой, головой. Тело слушалось, пусть и без прежней легкости. Когда в дверь постучала Элла с очередным подносом, за ней оказалась и другая служанка — старшая, с невозмутимым лицом.

— Ваша милость, — произнесла она, слегка склонив голову. — Его светлость принц Ричард просит вас разделить с ним утреннюю трапезу в Серебряном павильоне, если вы чувствуете себя достаточно хорошо.

Серебряный павильон... Ангелина вспомнила восторженные рассказы Рании о лёгком, воздушном сооружении в саду, у самого озера. Место, выбранное для уединения и спокойных бесед.

Уголки её губ дрогнули в лёгкой, едва заметной улыбке. Он старался. Это был шаг. Неловкий, возможно, вымученный, но шаг вперёд.

— Передайте его светлости, что я буду вскоре, — ответила она, и в её голосе впервые за последние дни прозвучали спокойные, мягкие нотки.

Элла помогла ей надеть простое платье нежного лавандового оттенка, лёгкое и удобное. Ангелина не стала укладывать волосы в сложную причёску, позволив им свободными волнами спадать на плечи. Она всё ещё выглядела немного бледной, но в её глазах появился проблеск жизни.

Серебряный павильон встретил её ласковым утренним светом, который играл в хрустальных подвесках и отражался в глади озера. Ричард стоял у ажурной решётки, но, услышав её шаги, обернулся. На нём не было парадного камзола — только простой тёмно-синий дублет, в котором он выглядел моложе и менее суровым.

— Я рад, что ты смогла прийти, — произнёс он, и в его обычно твёрдом голосе слышалось неуверенное, но искреннее участие.

— Спасибо, — тихо ответила Ангелина, занимая место за столом. — Место... очень красивое.

Завтрак прошёл в спокойной, почти мирной атмосфере. Они ели свежие ягоды, тёплые круассаны и запивали их ароматным цветочным чаем. Ричард не касался вчерашних тем, не давил и не требовал. Он лишь изредка бросал на неё взгляд, в котором читалась не привычная ярость, а скорее озабоченность и желание понять.

Ангелина ловила себя на том, что её собственное напряжение понемногу тает. Она всё ещё не доверяла ему полностью — раны, нанесённые словами фрейлин, заживали медленнее, чем её тело. Но в её сердце теплилась слабая искорка надежды. Возможно, не всё было потеряно. Возможно, этот угрюмый, несчастный дракон тоже устал от войны и искал путь к перемирию.

Они не разговаривали много, но это молчание уже не было враждебным. Оно было наполнено тихим, осторожным изучением друг друга. Как два уставших путника, нашедших временный приют под одним