— Пейте на здоровье, госпожа, — улыбнулась Ания, вытирая руки о фартук. — И хоть одну булочку съешьте. Вы вчера почти ничего не ели.

— Обещаю. Сегодня съем целых две, — ответила я и действительно отломила кусочек сдобного хлеба, густо намазав его маслом и вишневым вареньем.

Так, под звуки ложек, невнятные рассказы детей о снах и редкие замечания Мартена о погоде, утро понемногу наливалось теплом. Казалось бы, такие простые вещи. Но именно они делали этот замок живым.

После завтрака, когда миски опустели, Тилла надела плащ и накинула капюшон. Гедрик уже оседлал лошадь и стоял у крыльца, привязывая к седлу вьюк.

— Все помнишь? — спросила я, протягивая ей сложенный список.

— Одеяла, бинты, продуктовые запасы, теплая одежда, — отозвалась она, пряча бумагу за пазуху. — Я еще сама добавила кое-что. У меня рука набита — двое детей, не забывай.

— Если останутся монеты — возьмите яблок. Не из списка, но пусть дети порадуются, — добавила я, глядя на девочку, что все еще доедала кашу, болтая ногами.

— Будет сделано, — кивнул Гедрик. Он выглядел собранным, но усталым. Глаза выдавали: не спал.

— Постарайтесь вернуться до темноты.

— Вернемся, — пообещал он.

Мы обменялись короткими, но искренними взглядами. Эти люди были мне не родней, не вассалами — но я чувствовала ответственность. Вина ли в этом мое имя? Мое происхождение? Или просто сердце, которое не успело ожесточиться?

Когда их лошадь скрылась за изгибом дороги, я задержалась на крыльце еще на миг. Воздух был прохладным, пахло печным дымом и влажной листвой. Где-то каркнула птица. День начинался.

Я вернулась в дом, плотно прикрыв за собой дверь, и направилась к Мартену, который как раз уносил пустые миски на кухню.

— Мартен?

Он обернулся.

— Спустимся?

Он замер, а затем понял, о чем я.

— Да, госпожа. Сейчас за лампой схожу.

— И пусть Ания приглядит с детьми, — добавила я. — Мне не хочется, чтобы они ходили в подземелья.

— И правильно. Там и взрослому не по себе. А дитю — и подавно.

Пока он шел за лампой, я остановилась в зале, прислушиваясь. Замок был тих. Но я уже чувствовала — скоро этой тишине придется уступить место голосам. Слезам. Надежде. Или страху.

И, прежде чем это случится — я должна была узнать, что скрыто под этими древними стенами.

Мы вошли в подземелья через старую, окованную железом дверь в западной части замка. Я бы прошла мимо нее десятки раз и не заподозрила, что за ней скрывается лестница, уводящая в недра Лаэнтора.

Первой шагнула внутрь я. За мной — Мартен, неся масляную лампу. Свечение ее было теплым, желтоватым, но слабым, и в густой темноте коридора казалось скорее пятном на черном бархате, чем настоящим источником света. Пламя потрескивало, отбрасывая на каменные стены дрожащие тени.

Ступени были узкими и крутыми, вырубленными из цельного камня. Никакой отделки, никаких перил — только время и следы, оставленные сотнями ног за века. Я шла осторожно, прижимая ладонь к влажной стене. Она была холодной, как лезвие клинка, и шероховатой — местами покрытой мхом. Пахло старым камнем, пылью и… магией.

Да — магия здесь чувствовалась. Как невидимая пелена. Как вязкая дымка, едва уловимая, но неотвратимо реальная. Я ощущала ее всей кожей. Она тянулась по коридорам, напитывала камни, спускалась каплями со сводов, будто воздух сам стал густым от силы, веками не тронутой.

«Место силы…» — вдруг вспомнилось.

Детская книга, переписанная от руки, из той самой башни в Веарисе, где я училась. «Тайны Замковых Корней». Я читала ее по ночам, под одеялом, с волшебной, наколдованной специально для этого дела лампой — чтобы наставница не отобрала. Там говорилось, что древние замки строились не просто так, а над точками пересечения магических течений. Что подземелья — это их якоря. Там хранили знания, реликвии, печати, а иногда и… то, о чем нельзя было писать в книгах.

Я сглотнула, стараясь не поддаться страху. Это был просто холод, просто тьма. И ничего более.

— Осторожно, здесь ступень слегка под наклоном, — вполголоса сказал Мартен позади. Его голос отразился от стен гулкой волной, как будто мы были не вдвоем, а шли целым отрядом.

Я кивнула, хоть он, конечно, не видел.

— Не думал, что здесь будет так… тихо, — продолжил он, пытаясь прогнать напряжение. — Знаете, когда я сюда первый раз спускался, казалось, что кто-то наблюдает. Прямо за спиной. А когда оглядывался — видел только стены и пыль.

Я не ответила. Молчание казалось более уместным, чем разговор. Слова мешали слышать… слышать то, что было глубже звуков.

Шаги наши глухо отдавались в камне. Где-то наверху, совсем далеко, скрипнула балка — как будто другой мир, дневной, живой, напоминал, что он все еще существует. Но здесь, внизу, все было иначе. Ни сквозняка, ни сырости, ни плесени — Мартен не солгал. Подземелья оказались на удивление сухими. И холодными — до ломоты в суставах, до поеживания под плащом.

Я остановилась, когда почувствовала — дальше начинается нечто иное. Узкий коридор расширился, открываясь в небольшое помещение. Каменные своды опирались на толстые колонны. На стенах были видны знаки — полустертые, но все еще различимые: древние символы, от которых веяло старой, густой магией.

— Здесь, — сказал Мартен, указывая лампой влево. — Две двери — рядом. А дальше, в самом конце, третья.

Я посмотрела вперед. В темноте коридора уже маячила первая дверь. Глухая, темная, без ручек. И без замочной скважины.

Почему они закрыты? Что за сила держит их взаперти?

Я шагнула вперед, в сторону двери — но не прикоснулась. Не сразу.

— Как ты думаешь, — спросила я, тихо, больше для себя, — их когда-нибудь вообще открывали?

Мартен пожал плечами.

— Кто знает. Лет сто назад, может, и открывали. Или никогда.

— Отлично, — пробормотала я. — Прямо как в сказках. Тайна внутри тайны.

Я подошла к двери ближе. Тяжелая, как и говорил он. Вырезана, или вылита из темного, чуть зеленоватого металла, с легким медным отливом. Едва заметный орнамент бежал по ее поверхности, а в самом центре — круглый знак. Магическая звезда с витиеватыми линиями.

Я протянула руку.

Если в этом замке скрыто нечто, что может причинить вред — я должна это знать. Лучше теперь, чем потом, когда сюда придут люди.

Пальцы коснулись холодного