Его взгляд скользнул по счастливым лицам, по заваленному яствами столу, по Баюну, вылизывающему лапы в углу.

– Что здесь происходит? Благотворительный обед для неимущей нечисти?

– Это скатерть-самобранка! – с гордостью объяснила я. – Она угадывает, чего хочет человек! Правда, здорово?

Кощей медленно подошел к столу. Скатерть почему-то задрожала, и я живо заинтересовалась, что ж такого Кощею Бессмертному откушать хочется. В семейной жизни знание пригодится.

– Где вы ее откопали? – с неожиданной яростью Кощей спросил.

– Бабуля нашла…

Скатерть что-то не спешила желания Кощеевы угадывать.

– Учишь вас, учишь… Яга вроде не первый год ведьма, а все туда же. Выкинь немедленно! Хотя нет, лучше я сам. Это Навья работа. Скатерть-приманка.

– Что?

– Она не угадывает желания, Чудище. Она их создает. Вызывает такую вкусовую ностальгию, такую эйфорию, что отказаться невозможно. Сначала ты ешь, потому что вкусно. Потом – потому что не можешь остановиться. Помнишь первое испытание Мораны? Если бы ты вкусила угощения с ее пира – навсегда бы осталась в Нави. А скатерочку оттуда не припоминаешь?

Я не припоминала. На скатерочки я тогда не смотрела. Да и вообще не особо озиралась, такой насморк пробрал! Я бы эту скатерть заметила только если б воспитание подвело, и высморкаться в нее довелось.

– В мире живых магия Мораны слабеет, но не исчезает бесследно. Скоро твои гости будут хотеть все больше и больше, пока от обжорства не превратятся в свиней! Чудище, ты же умная девица, магэконом закончила, неужели первый закон магической трансформации не учила? Чтобы где-то прибыло – где-то должно убыть. А где убывает прибывшая из скатерти еда? В Нави!

Я с ужасом посмотрела на друзей. Аленка с жадностью доедала пятый пирожок. Баюн лизал пол, на который упала крошечная горошинка. Колобок медленно катился к столу за новой порцией, едва дыша и раздулся до неприличных даже для булки размеров. Они не видели ничего вокруг, кроме еды.

Кощей схватил скатерть со стола. Послышались разочарованные возгласы. Он вышел на середину комнаты, не обращая внимания на ворчание Алеши и писк Колобка. Баюна он вообще отпихнул носком ботинка, чем страшно возмутил Лебедяну. Но в следующий миг гости и думать забыли о манерах.

Кощей щелкнул пальцами. На его ладони вспыхнуло черное, холодное пламя. Он поднес его к скатерти.

Та затрепетала, извиваясь, как пойманная змея, и с шипением вспыхнула. Огонь был безжалостным и стремительным. Через секунду на полу лежала лишь горстка пепла, пахнущая серой.

И в тот же миг по терему прокатился ледяной, чистый, звенящий женский смех. Он звучал повсюду – в завывании метели за окном, в воздухе, у меня в голове. В нем не было ни капли веселья – только торжество и издевка.

Морана.

Потом воцарилась тишина. Гости, лишенные чарующего действия скатерти, приходили в себя, с недоумением оглядываясь и вытирая рот.

– Собственно, это и есть проблема. Выгоняй этих нахлебников, обсудим, – мрачно сказал Кощей.

Выгонять не стали только Аленку да Лебедяну, но последняя ушла сама – меню на свадьбу придумывать. Бесславный конец самобранки ее вполне устроил: титул главной кухарки леса вернулся к законной обладательнице.

Наконец в тереме воцарилась тишина. Если не считать ветер, завывавший за окном. Метель совсем разбушевалась, и уже даже я была вынуждена признать: весна что-то запаздывала. Может, бабуля и права была, неладное что-то в