— Можешь рискнуть и попробовать, — голос Николь, вопреки намерению, прозвучал не слишком-то дружелюбно, но парня это не смутило.

— Бармен, эй! — небрежным жестом подозвал он человека. — Принеси девушке… что тебе заказать?

Николь была без понятия, поэтому ткнула пальцем в разноцветный полосатый коктейль, напомнивший её старомодные гетры.

— Аравику. А мне — двойной виски со льдом.

Бармен, кивнув, услужливо отходит, оставляя молодых людей наедине. Николь почти с тоской смотрит ему вслед. Соседство с избалованным малахольным блондиночкам мало вдохновляет. Как бы от него побыстрее избавиться и закончить то, зачем пришла?

Повернув голову, она вновь наткнулась на весёлый, оценивающий взгляд:

— Почему я тебя здесь никогда прежде не видел?

— Потому, что я никогда прежде здесь прежде не была.

Оценивающий взгляд скользит по её фигуре. Николь догадывается, что он оценивает её, душманский-дешёвые, с его точки зрения, шмотки. Её массмаркет так же не скрыть в этом полумраке, как и его дорогие брендовые вещички.

— Что так?..

— Времени не было, — с вызовом вскидывает она голову и прищуривается.

Её бесит, что с одного взгляда этот пижон оценил «птицу по полёту». Бесит его кривая усмешка. Бесит его дорогой светлый костюм, который он носит с такой небрежностью. Бесят золотые часы на тонком запястье и тонкий запах парфюма, с тонкой ноткой цитрусовых и мяты.

Парень придвигается, окутывая её этим запахом. Неожиданно упирается лбом в лоб Николь:

— Как это? — шепчет он, блестя глазами. — Как это, когда нет времени?

Он одновременно провоцирует и проверяет границы дозволенного.

Николь с трудом удерживается, чтобы не отшатнуться. Она всегда болезненно воспринимала вторжение чужаков в её внутреннее простанство.

— Это когда работы много, — шепчет она в ответ.

И только потом отодвигается.

Бармен деловито ставит перед ними заказанное спиртное. Молодой человек, достав бумажник, расплачивается наличкой и с небрежностью того, кто не привык считать деньги, цедит:

— Сдачи не нужно.

Бармен благодарно кивает.

— Как тебя зовут? — это адресовано уже ей.

Не дожидаясь ответа, парень опрокидывают стакан, практически одним глотком осушая половину. Лёд стучит, как кости, о стенки и дно.

— Я закурю. Ты же не против?

Вопрос риторический, потому что между сухими губами сигарета уже зажата. Щелчок зажигалкой и по воздуху плывёт тот самый мерзкий трупный смрад, которым тут пропитано всё и вся: запах марихуаны.

— Хочешь? — протягивает он ей.

Николь молча мотает головой.

— Зря. Нормальная трава. Бывает хуже, — морщится он, запуская руку в карман брюк.

— Где ты это взял?

Николь спрашивает это исключительно для того, чтобы не молчать. На самом деле ей плевать, откуда у него травка. Как и на то, куда он сам свалит через минуту, другую.

— На танцполе, — бледные пальцы небрежно ссыпают пепел в прозрачную пепельницу. — Здесь косяк стоит дешевле коктейля. Ты чего не пьёшь?

Николь пожимает плечами.

— Странная ты какая-то. Так и не сказала, как тебя зовут?

— Я же твоего имени не спрашиваю?

Он собрался представиться, но Николь зажала ему рот рукой. В светлых глазах парня промелькнуло удивление.

Николь не хотела знать его имени. Потому, что ночь длилась достаточно долго, но до рассвета остаётся всё меньше.

— Не нужно имён, — улыбается она.

Да, до рассвета всё меньше времени. Так зачем суетиться и что-то ещё искать? Почему бы и не этот смазливый, слащавый мальчик? Если всё пойдёт не так, если обернётся самым неприятным образом, так любая экспертиза покажет, что в нём столько алкоголя и наркоты, что смерть вполне логичное завершение подобного бездумного химического соединения.

— Пойдём, потанцуем? — хватает Николь незнакомца за руку.

Он не сопротивлялся. В несколько коротких затяжек дотягивает косяк, осушает стакан и следует за ней. Музыка вместе с лучами света обрушиваются на них, как лавина. Дезориентируют. Но руки блондина поддерживают, направляют, прижимают Николь к его разгорячённому, чуть влажному телу.

В неоновых лучах лицо парня кажется избыточно бледным, а глаза, из-за расширенных зрачков, слишком тёмными.

Громкая музыка и ритм ударников током бежит по телу.

Наверное, зря она не попробовала коктейль? Ей было бы легче сделать то, что она наметила, да вот только сниженный самоконтроль уменьшал шансы парня остаться в живых.

— У тебя отличное чувство ритма, — он словно бы случайно прижимается к Николь ближе, теснее.

Жарко дышит в ухо.

По-мальчишески гибкий, стройный. В вороте распахнутой рубашки виднеются острые ключицы и мышцы шеи. Николь внезапно ловит себя на мысли, что, будь у неё клыки, она бы сейчас с радостью вонзила их в тёплую кожу…

— Ты не слишком разговорчива, — его улыбающееся лицо с расширенными зрачками совсем близко. — Обычно девчонки любят поболтать.

Только не с тем, кого, возможно, собираются убить. Чем меньше знаешь о жертве, тем лучше. Ненужно думать о нём как о ком-то, кто может думать и чувствовать. Как о ком-то, кого дома ждёт мать и любит так же, как Сальма любила Николь.

Чтобы заткнуть ему рот, чтобы добавить градус к тем лёгким пузырькам, что уже плясали в её в крови, Николь прижимается губами к его губам. Его рот раскрылся ей навстречу горячо и жадно. Сухие, горячие, пахнущие свежим алкоголем и возбуждением, губы.

Руки парня жадно сжимаются вокруг её талии, притягивая к себе.

Они продолжают двигаться. Медленно, рядом друг с другом, не размыкая рук, не отрывая губ.

У парня кожа под рубашкой тёплая, гладкая, мягкая на ощупь. На мгновение Николь охватывает желание расписаться на этой белизне острыми чёрными когтями, вычерчивая глубокие ссадины. Хочется увидеть страх в его синих глазах.

— Давай уйдём отсюда? — шепчет блондинчик, зарываясь обеими руками в буйные, огненно-рыжие кудри Николь. — Куда-нибудь, где темноты побольше, а народу — поменьше?

Может быть, он рассчитывал на то, что она откажется? Но, не тут-то было. Его предложение полностью соответствует её цели.

— Давай, — покорно кивает Николь.

Они протискиваются вперёд, сквозь толпу. Блондинчик крепко держит Николь за руку. Вокруг до отвратительного много народу. Каждое случайное прикосновение незнакомцев раздражает, будоражит и без того взвинченные нервы.

Они входят в длинное тёмное помещение с диванчиками, затянутое густым дымом. На сей раз — натуральным. На каждом диване по парочке, большинство из которых в шаге от секса прямо здесь и сейчас, на месте.

Каким-то чудом блондинчик отыскивает свободное место. На губах его играет неприятная усмешка:

— Пососёмся?

Вопрос кажется Николь грубым и вульгарным, но — плевать. Всё, что происходит, не имеет ни малейшего отношения ни к любви,