Николь затормозила у ночного клуба. Сердце колотилось от волнения сильно, почти больно — совсем по-человечески.

Она сняла кольцо, подаренное матерью. Внешность её в тот же миг изменилась: светлые ангелоподобные локоны сменились буйным водопадом алых пламенных волос. Пухлые щёки истончились, скулы же, напротив, заострились. Губы и грудь увеличилась, бёдра округлились, натягивая ткань платья.

Инкубы и суккубы источают привлекательность, очарование так же естественно, как цветы — аромат. Эта обольстительность практически не зависит от них самих.

Положив кольца и тонкие браслеты в бардачок, прикрыв их, для надёжности, отталкивающими чарами, Николь вышла из авто и решительным шагом направилась ко входу. Она выбрала один из самых фешенебельный и дорогих заведений. Богачи, посещающие подобные места, обычно наглые, самоуверенные, постоянно ищущие острых ощущений. То, то нужно голодному суккубу.

Местечко для тусовки было классное: крытая парковка, огромная площадка на улице, бассейн на крыше. Так и хочется сказать: «Живут же люди!».

У дверей в эту прелесть выстроилось с полсотни народу. Желающие попасть внутрь вели себя весело и шумно.

Николь, решив впервые испробовать всю полноту своих чар, пошла напролом.

— Эй, красотка! — окликнула её какая-то девица, хватая за руку. — Ты куда без очереди?

Николь обернулась, поддалась вперёд и с улыбкой, в которую вложила всё своё желание нравиться, проговорила:

— Прости, но у меня нет времени ждать. Мне очень надо. Прямо сейчас Ты ведь не против?

Откровенно говоря, она рассчитывала, что девица рассмеётся ей в лицо и пошлёт по известному адресу, но та заморгала, робко отняла руку и кивнула:

— Конечно, иди.

Улыбнувшись ещё раз, будто рассчитывая отблагодарить за услугу всего одной улыбкой, Николь двинулась вперёд, кожей чувствуя липнущие к ней взгляды.

Появление Клода всегда производило маленький фурор. Сколько бы людей вокруг толпой не толпилось, он был заметен, словно яркий фонарик во тьме. На него всегда хотелось смотреть, не отрываясь. Николь часто задавалась вопросом, как же так получается, что всё, что он носит, выглядит не надетым, а нарисованным, до того хорошо любая одежда смотрелась на его фигуре? Неужели же всё дело в чарах? Чем больше их «включаешь», тем больше внимания и взглядов тебе достаётся. А ещё чары способны прикрывать от камер и фотообъективов. Всё, что на них останется от «детей ночи» — это засвеченное пятно.

Удобная, как не крути, штука, эти «чары»

— Девушка, вам сюда нельзя, — покачал головой охранник, глядя на Николь сверху-вниз. — Даже если вы заплатили цену билета. Вход только по пропускам. Простых людей не пропускаем.

— Конечно, — с улыбкой кивнула Николь, кладя ладонь на сгиб его ладони и заглядывая в глаза.

Мысленно приказывая не видеть её, не мешать, не препятствовать.

Охранник моргнул и молча отодвинулся в сторону.

С каждым пройденным рубежом настроение у Николь поднималось. Ей всё больше нравилось быть суккубом. Веселило то, с какой лёгкостью удаётся манипулировать людьми, практически не прилагая к этому никаких усилий. И почему она раньше так не делала? Насколько же это упрощает жизнь!

Внутри помещения стояла почти сплошная завеса из искусственного дыма. Над танцполом мельтешили прожектора различного цвета: белые, синие, золотистые, кислотно-розовые.

Николь никогда не ходила в клубы. Она вообще вела весьма уединённый и размеренный образ жизни.

Каждый, кто связал свою жизнь с магией, знает, что алкоголь, даже в самых малых количествах, открывает каналы, к которым присасываются лявры. Для тех, кто не в теме — это маленькие ментальные паразиты самого низшего порядка. Всё равно, что блохи в нашем мире. Лявры прикрепляются к человеческой ментальной оболочке, подобно клещу, и начинают питаться негативными эмоциями.

Чем чаще человек пьёт, тем больше повисает на нём маленьких засранцев. Чем сильнее они питаются, тем сильнее сами становятся. В отдельных случаях на себе можно вырастить с добрый десяток откормленных бесят.

Всего одной рюмки, даже слабого алкоголя, даже раз в месяц, вполне хватит, чтобы нацепить на себя парочку-другую ментальных «блошек а-ля клещей». И ровно месяц после этого, даже если совсем ничего не пить, кроме воды, они будут тобой питаться.

Оно ей надо?

Но людям-то всё равно. Люди- то глупые.

«Сколько их не учи, сколько препятствий не ставь — человек всё равно отыщет свою дорогу в ад», — с горечью говорила когда-то мать.

И была права.

В клубе алкоголь растекался рекой. Красиво растекался. На стойке стояли фужеры и стаканы. Яркие, разноцветные. Под соломинками-зонтиками. В некоторых их них жидкость напоминала яркие полосатые гетры — слои алкоголя не смешивались между собой. Над другими бенгальским огнём искрилось пламя. В воздухе носился запах дорогого табака, смешенный с запахом гашиша и марихуаны.

У нечисти более острое обоняние, чем у людей. Николь отчётливо слышала в наркотической отраве стойкий запах падали. Такой запах часто источают подгнивающие петунии, болеющие смертельной хворью люди и захваченные слабым тленом тела. Тошнотворная гнилая сладость, от которой нутро выворачивает наизнанку.

Большинство людей вокруг уже были пьяны. Кто-то больше, кто-то меньше.

Столько липких взглядов! И похоть — она обступает Николь плотной стеной. На неё хоть топор вешай. Но её это нисколько не заводит, скорее отвращает. Хочется уйти и помыться. Но нет, нельзя. Она будет терпеливо ждать подходящую кандидатуру в жертвы для своего первого раза.

Терпеливый паук, поджидающий глупую мушку.

Мысленно Николь нарисовала себе портрет: мужчина зрелый, но не старый. Развратный, властный, не привыкший к отказам. Наглый и испорченный, но привлекательный. Присев за барную стойку, она присматривалась к толпе, в надежде выискать того, кто совпадёт с её мыслеформой.

— Привет, — раздаётся голос над правым ухом.

Повернув голову, Николь встречается взглядом с парнем. Смазливое, полу-девичье, большеглазое лицо с высокими скулами и чуть пухлым ртом. Золотистые волосы красиво, как рамка картину, обрамляют его черты. Такие мальчики нравятся девочкам-подросткам. Те от них аж пищат. Но красавчик был совершенно не во вкусе Николь.

Ей всегда нравились брутальные брюнеты с волевыми подбородками. Блондинам не хватает яркости и перчика. Есть в них что-то пресное.

— Привет, — без особого энтузиазма откликается Николь.

При втором взгляде становится заметно, что зрачки у парня почти полностью закрывают радужку, а сухие губы испещрены морщинками, аж в паре мест полопались, как перезревшая кожура у чернослива.

Наверное, если коснуться их языком, можно почувствовать металлический вкус крови?

Николь отвернулась.

— Можно заказать коктейль такой красивой девушке? — улыбка у парня была кривая и не слишком приятная.

Николь оцепенела, ощутив чужой подбородок на своём плече.

Она почти непроизвольно