Похоже оружие дало осечку.

- Су-у-ука! – рычит Антон, набрасываясь на Кротова.

Муж сбивает моего похитителя на пол, и они вместе катятся клубком из тел к стене.

Рычание. Проклятия. Скрип досок под тяжелыми телами и удары. Из последних сил пытаюсь поднять голову, чтобы понимать, что происходит.

Вижу Рому, бегущего к мужчинам на полу, а в следующую секунду раздается хлопок.

Он гораздо громче, чем в тот раз, когда Кротов пытался выстрелить в меня, значит на этот раз оружие сработало.

Оба мужчины на полу замерли, и Рома над ними тоже застыл в нерешительности.

Сердце тоскливо сжимается. Мне так важно понять кто и в кого попал, но я не успеваю – вместе с новой болезненной схваткой чувствую теплую влагу, разливающуюся по бедрам, и проваливаюсь в темноту.

46 АНТОН

Когда я кинулся на Крота, то уже не думал, что делаю. Это просто инстинкт. Защитить себя и свою семью. Физически. Сломать врагу хребет. Перегрызть глотку.

Это я и пытался сделать. Вообще не чувствовал его ответных ударов на адреналине. Да просто ничего не чувствовал.

Все сознание сузилось до одной только мысли – убить.

Избавить мир от этого урода.

Я попытался выбить из его рук пушку, а лучше забрать. Ему явно не хватало скорости реакции. И вот мы оба тянем ствол на себя. Само собой, свою жизнь Крот дарить мне не собирается.

Катаемся по полу, дергая на себя оружие. Гаду удалось навалиться на меня сверху, но я быстро опрокинул его обратно. Навалился сам, и тут бахнуло.

Ствол, почти зажатый между нами выстрелил. В ушах зазвенело, а в ребра ударила резкая боль.

Я замер, не понимая, что произошло. Это рикошет или попадание? Я настолько в аффекте, что не понимаю: ранен или все-таки цел?

Крот тоже замер. Смотрю в его дикие глаза. Глаза дикой твари, которой я перешел дорогу. Наверно, у меня такие же. Мы оба сейчас просто звери, с которых сброшен человеческий облик.

Боль в груди не проходит, но и не усиливается. А вот взгляд Крота меняется. Будто стекленеет.

Отлепляюсь от него и смотрю вниз.

И его, и моя одежда испачканы кровью. Вот только чьей?

Ощупываю пальцами там, где болит. Осматриваю.

Похоже, во мне все-таки нет дырок.

Крот не встает. И пятно крови на его груди расползается все шире и шире. Дышит он часто и поверхностно. А взгляд…

Я понимаю, что враг уже не встанет. Скорее всего не доживет даже до медицинской помощи. И мне не жаль. Даже страшно, насколько мне не жаль.

- Это ты его? – спрашивает стоящий над нами Рома.

- Не знаю, - честно признаюсь я.

Я правда не возьмусь поклясться, что не нажал в этой толкотне на курок. Может – я. Может – он. А может – курок нажала чья-то куртка.

- Лиза… - встаю, пошатываясь, и ищу глазами в этом мраке жену.

Она здесь, лежит без сознания. Бросаюсь к ней и все внутри обрывается. Словно Крот все-таки попал в меня. Уверен, что чувствовал бы что-то похожее.

Внутренности леденеют, а во рту появляется мерзкий привкус. Сердце бешено колотится.

Потому что понимаю: мой ребенок, а возможно, и жена умирают прямо сейчас.

На бедрах Лизы, кажется, кровь. В темноте плохо видно. И я даже не уверен, что моя любимая женщина все еще дышит.

В голове набатом бьет одна единственная мысль: нужно вынести ее отсюда. Спасти. Это ведь мой долг. Я не мог не успеть. Иначе все было бессмысленно.

Иначе дальше не будет уже никакого смысла.

Пытаюсь поднять Лизу на руки, но Ромка мешает.

- Нет, Антон, не надо, скорая уже подъехала, слышишь? Пусть они помогут, ты можешь сделать хуже.

Отталкиваю его плечом, но он снова лезет.

- Давай, Антон, позволь помочь ей.

Не понимаю, что он несет. Рычу и бью его в челюсть, когда он снова пытается оттащить меня от жены. Что за бред? Какого черта мешает?

Ромка встает, пошатываясь, и снова нападает. Наваливается на меня, прижимая к земле.

- Су-у-ука! – рычу я. – Что ты творишь?

После Крота мои силы на исходе. Еще и с этим мне не справится. Но я должен! Должен!

- Давай, Антох, полежим немного здесь, - хрипит Ромка, удерживая меня на месте своим весом.

Яростное безумие застилает последний разум. Я и друга сейчас готов разорвать.

Он мешает спасать Лизу. Мешает…

Вижу, как люди в белых халатах торопливо укладывают жену на носилки и тут же поднимают, чтобы унести. Вкалывают ей что-то прямо на бегу.

Это враги? Нет… врачи… Рома говорил что-то про врачей…

Вдыхаю, и этот вдох запускает переключение из режима «убей». Сознание, суженное до одной задачи, начинает расширяться. Вокруг появляются звуки. Топот ног и настороженные голоса людей. Я замечаю, что в комнате уже полно народу. Полиция и наши ребята. Все на месте.

Постепенно возвращаются и чувства. Страх, боль и еще раз страх за жену и ребенка.

Ромка откатывается в сторону.

- Поехали, - рычу я.

За руль меня не пускают. Пофиг. Ору на водителя, чтобы гнал быстрее. Обещаю сожрать его на завтрак живьем, если не проедет этот перекресток на мигающий желтый.

В больнице орать не на кого. Ко мне выходят только перепуганные медсестры. Они ничего не могут сказать, кроме того, что жена в операционной.

Ромка, который поехал со мной, просит медсестричку вколоть мне чего-нибудь усмиряющего, но я не разрешаю.

Не могу позволить им расслабить меня, пока неизвестно, что там с Лизой и ребенком.

Хожу по коридору туда-сюда, повторяя про себя все известные мне молитвы. Только бы моя девочка выжила… Она ведь там еще жива? А мой сын?

Дверь отделения хлопает и к нам выходит врач в запачканной кровью одежде.

47 АНТОН

- Ваши жена с ребенком живы и стабильны. Роды удалось остановить, - врач с усталыми глазами хлопает меня по плечу. – Хотелось бы приписать такой исход нашему профессионализму, но, кроме прочего, это невероятная удача. Практически чудо. С ее сердцем шансов можно сказать и не было.

- Они в порядке? – просто не могу поверить в такой исход. Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой.

- Не имею права вас обнадеживать, - доктор качает головой. – Елизавете Владимировне придется провести оставшееся до родов время в больнице,