- Почему ты обратила на меня внимание, если не из-за денег? – спрашивает он в один из таких вечеров.

Я не совсем пониманию, зачем он об этом спрашивает. Просто хочет получить парочку комплиментов или реально не понимает, что в нем можно ценить кроме его положения?

- Меня зацепил твой характер, - признаюсь я. – То, как ты командуешь людьми. С умом. То, как горишь своими целями. Рядом с тобой хочется быть такой же активной. Побеждать обстоятельства. Ну и физическое притяжение… - я кашляю в кулак, смутившись, - оно, пожалуй, является первой причиной…

- Тебе хотелось… - голос Антона понижается до соблазнительной хрипоты. – Я думал, это я тебя соблазнил. А оказывается, кое-кто совсем не прочь был соблазниться…

Антон смотрит на меня пристально с хитрой улыбкой. Провоцирует, лаская взглядом.

Мне становится душно. Краска приливает к щекам. У нас обоих уже очень давно ничего не было. И не будет.

- Но сейчас ты не хочешь соблазняться… - с тоской в голосе замечает Антон. – моя железная леди…

А я не железная. Мне иногда такие жаркие сны снятся, что вспомнить стыдно. Открываю глаза, а герой моих порочных кошмаров тут рядышком. Спит на раскладушке.

Антон обещает, что вот-вот все закончится, и мы вернемся в свой дом.

А я не уверена, что хочу возвращаться.

Да, я не простила мужа и хочу развестись. Но глупо делать вид, что он мне совсем безразличен. Поэтому наша странная жизнь здесь, хоть и выглядит нелепой пародией на семью, но приносит странное удовольствие. Мы вместе и не вместе одновременно.

А когда мы больше не вынуждены будем скрываться, то и жить вместе причин не останется.

Антон уедет в свой дом один. А я поеду к родителям.

Так будет правильно.

Сейчас я словно оторвала пластырь наполовину. Решила развестись, но избавиться от мужа не смогла. Вот он тут. Мозолит глаза каждый день. Смотрит каждый вечер, как я засыпаю.

Рано или поздно придется оторвать этот пластырь до конца.

В дверь стучатся.

Иду открывать, гадая кто же это такой скромный. Антон с дядей Димой входят без стука. И Надежда Константиновна тоже.

На пороге стоит Олеся.

- А Антон дома? – спрашивает девушка, невинно улыбаясь.

У меня от ее улыбок внутренности холодом скручивает. Вот уж змея, так змея.

- А тебе какое дело? – невежливо спрашиваю я.

Благодарность благодарностью, но я уже успела заметить, как она ошивается вокруг мужа. Ходит к нам то с одним, то с другим. И все время к Антону.

Нет, я вовсе не ревную. Пусть спит с кем хочет. Мы разводимся.

Но улыбаться Олесе у меня сил нет.

- А что, - елейным тоном интересуется коварная красавица, - боишься, что уведу твоего муженька? Так он вроде бывший тебе… Ты его бросила, значит. Раз он сюда за тобой прибежал. Может, я его лучше ценить буду? Хороший, смотрю, мужик… Быстро тут устроился. С таким везде как сыр в масле кататься можно…

- Ты пришла сюда себя предлагать? – я поднимаю одну бровь. – Антона нет дома. Но я передам, что ты приходила. Могу и про твое желание с ним в масле покататься передать, если хочешь.

Олеся ухмыляется.

- Передай, что я хотела мазь от шрамов передать, - говорит Олеся, демонстрируя мне маленький тюбик.

- Так ты оставь, я передам.

- Так не интересно, - Олеся снова мне улыбается. – Я сама потом передам.

Олеся уходит, а я весь вечер потом рычу на Антона. Злюсь на него за ее интерес. Потому что не доверяю мужу. Он может купиться на ее внимание. Теперь я это знаю.

И мне отчего-то тошно.

Все раздражает. Скорее бы уж все закончилось, и мы развелись.

Так будет спокойнее.

Вернуться к почти привычному быту не получилось с ванной. Прокладывать трубы в старый дом бабы Нюры долго и бессмысленно.

Нас скоро здесь не будет.

Поэтому мыться приходится в старой бане.

Антон поменял там пол и печку поставил новую, но баня есть баня. За полчаса с ней не справишься. Сначала топи и жди, потом мойся в тазиках. В моем случае еще важно подгадать верное время, чтобы было не холодно и не жарко. С приоткрытой форточкой плохо мне внутри уже не становится. Так что с гигиеническими процедурами справиться можно.

Можно было до тех пор, пока живот не начал мешать склоняться над тазиками.

И я перестала справляться со своими густыми длинными волосами.

В прошлый раз у меня не вышло хорошо смыть шампунь, и голова потом ужасно чесалась.

Долго так я не протяну. Нужно либо коротко стричься, либо искать другой выход.

В конце концов я сдаюсь и иду просить помощи.

Ловлю Антона, когда он выходит из дома.

- Ты не мог бы помочь мне в бане? – спрашиваю я, закусив губу.

31

Сначала я справляюсь с остальными частями тела. Смешиваю в тазике горячую воду из котла над печкой с холодной водой из большой бочки.

Тру себя мыльной мочалкой и споласкиваюсь теплой водой. Затем оборачиваю мокрое тело в заранее приготовленную простыню и зову Антона.

Он ждет все это время в предбаннике.

Деревянная дверь скрипит, и муж заходит в парную.

Я и так красная от горячей воды и теплого воздуха. Но при виде Антона краска еще сильнее приливает к щекам.

Муж снял футболку и обувь. Закатал брюки до колен. Он выглядит так чертовски привлекательно, что я робею.

Приходится напомнить себе о том, что мы разводимся. И почему мы это делаем.

Взгляд Антона темнеет. Он внимательно рассматривает мои босые ноги, стоящие в мыльной пене на полу. Поднимает взгляд выше до колен. И еще выше. Простыня намокла от влажности и впитанной с тела влаги, став почти прозрачной. Откровенно облепила бедра, выпирающий живот и грудь.

Кажется, в парилке стало слишком душно. Мне перестало хватать воздуха.

Босые ноги Антона ступают по блестящим от влаги доскам. Муж подходит ближе, и мое сердце пускается вскачь.

- Беременность сделала тебя еще соблазнительнее, чем прежде, - говорит Антон таким тоном, что у меня подгибаются коленки.

Он тянется к моим волосам и снимает заколку, которая удерживала пряди в пучке на затылке.

Водопад черных локонов падает на мои плечи, прилипая к влажной коже. Взгляд Антона темнеет еще сильнее. А