Я пожимаю плечами.

- Возможно, затем, чтобы стать друг другу ближе и понятнее?

- Что ты хочешь узнать?

Антон кладет вторую ладонь на другую мою лодыжку и все-таки немного тянет на себя, заставляя сесть ближе.

- Ой! – я хватаюсь за живот в изумлении.

Я только что почувствовала…

- Что? Что такое? – напрягается Антон, отпуская мои лодыжки. – Тебе больно? Что-то с ребенком?

Я качаю головой, расплываясь в улыбке.

- Он шевелится там… во мне… - шепчу я, прикладывая ладонь к тому месту, где только что трепыхалось что-то крохотное.

Антон нагло сдвигает мою руку, прижимая к тому месту свою ладонь.

Хмурится, сосредотачиваясь на ощущениях.

- Еще слишком рано, чтобы это смог почувствовать ты, - смеюсь я.

- Несправедливо… - вздыхает Антон. Но руку не убирает. – Так что ты там хотела узнать обо мне, женушка?

- Ну, не знаю… Расскажи, как тебе здесь жилось, когда ты был подростком. Почему Стас считает, что ты их презираешь? Это ведь не так?

- Не так, конечно, - Антон придвигается ближе.

Протягивает свободную руку за моей спиной и тоже прикладывает ее к моему слегка округлившемуся животу. Так что я оказываюсь прижатой спиной к его груди. Такие своеобразные объятия.

Напрягаюсь. Хочется отстраниться, но тогда я, вероятно, не получу историю. Коварный Антон.

- Ну хорошо, - соглашается муж. – Я расскажу тебе о своем прошлом настолько подробно, насколько ты захочешь, если по ночам ты согласишься спать со мной, как прежде, в одной кровати.

28

- Вы ничего не делаете даром, верно, господин Шитов? – усмехаюсь я.

Выворачиваюсь из объятий Антона и вскакиваю на ноги.

- Как же я раньше не замечала? – шепчу растеряно. – Ты в самом деле умеешь только покупать и продавать. Если не получилось купить меня за деньги, то почему бы не попробовать купить за интересную историю? Так что ли?

- Этот навык сделал меня богатым человеком, - Антон самодовольно улыбается. – И снова сделает. Либо я верну свои замороженные активы в ближайшее время, либо заработаю их заново. Наш ребенок в этой избушке точно расти не будет!

Антон оглядывает комнату презрительным взглядом.

А я качаю головой.

- Если хочешь рассказать о себе, то рассказывай. Не в обмен на что-то. Просто так.

- А ты пустишь меня в постель просто так? – интересуется Антон с хитрым прищуром.

Я вздыхаю и закатываю глаза.

- Нет, конечно.

- Так не интересно, - расстраивается Шитов.

Что и требовалось доказать.

- Спокойной ночи, Антон, - говорю я, и ухожу в свою спальню.

Он пытается залезть ко мне в трусы. Я к нему в душу. И то, и то – насилие, если не добровольно.

А хотелось бы по-любви…

Ложусь спать в своей смешной теплой пижаме. Привычным жестом прижимаю ладонь к животу.

Как долго мы будем здесь скрываться? Меня беспокоят предстоящие роды. Ведь чтобы попасть в какую угодно больницу, нужны документы. А мне бы желательно не в какую угодно…

Слышу противный скрип чего-то тяжелого по полу.

Открываю глаза.

Антон, прыгая на одной ноге, тащит в спальню лавку с кухни.

- Ну зачем? – стону я, прячась с головой под одеялом.

- Затем, - ворчит Антон, придвигая лавку к кровати, - что я правда хочу быть рядом с вами, Лиза.

Слышу, как он возится, устраиваясь на жестких досках. Приподнимаю одеяло так, чтобы видеть происходящее одним глазком.

Антон ложится на бок и подкладывает руку под голову.

- Я ведь не секс имел в виду, когда просил спать ночью со мной, - говорит муж. – Просто… не знаю, что изменилось… раньше я мог спокойно ночевать в одиночестве. И с тобой дома было хорошо. И без тебя в командировках в принципе неплохо. А теперь без тебя тоска… хочу видеть, как он растет в тебе.

На мой живот поверх одеяла ложится ладонь Антона.

- Хочу узнать, - тихо шепчет муж, - насколько большим станет твой живот, и каково это, чувствовать, как тебя пинает собственный еще не рожденный ребенок.

Я молчу. Просто не знаю, что сказать.

- Спокойной ночи, Лиза.

Смотрю в глаза Антона. Интересно, он сейчас настоящий или просто пытается подобрать нужный ключик?

- Спокойной ночи, - тихо отвечаю я.

Рука мужа так и продолжает удобно лежать на моем животе.

Эта тяжесть не причиняет дискомфорт, и я постепенно закрываю глаза.

- Если хочешь знать, - говорит через какое-то время Антон. – Моя мать погибла, потому что ее не смогли доставить в больницу. Это была весна. Распутица. Местный транспорт не справился. А может, сломался. Я уже не помню. Соседи разводили руками. Все что оставалось – это ждать, пока она выкарабкается или умрет. Я не мог смириться с таким бездействием. Мы с ней жили вдвоем в другой деревне, и я дошел сюда к дяде Диме пешком. Он попытался помочь. У военных на базе недалеко отсюда был вертолет. Но просто так помогать они не хотели. Рисковать погонами готовы были только за кругленькую сумму. И мы с дядей Димой бегали ко всем, кого знали, пытаясь собрать деньги. Два дня бегали и не успели. В заключении о смерти написано, что это был банальный аппендицит. Понимаешь? Ее легко можно было спасти, окажись она вовремя в руках врачей… Я не презираю людей, живущих здесь. Я их не понимаю. Да, сейчас тут не так бедно, как раньше. Но во многом все осталось по-прежнему…

29

Кажется, я немного заспалась.

Открываю глаза и понимаю, что утро уже точно не раннее. Антона рядом нет. Конечно, кому захочется валяться до обеда на жесткой лавке?

Этой самой лавки, кстати, тоже нет.

Спускаю на холодный пол голые ступни. Бодрящая дрожь пробегает волной от кончиков пальцев на ногах, до макушки.

Бррр…

И словно в ответ на это, чувствую легкую дрожь внутри живота. Кое-кто стал уже достаточно большим, чтобы я чувствовала его движения.

- Привет, малыш, - ласково здороваюсь я, нащупывая ногами теплые тапочки.

Кладу ладонь на живот и легонько глажу то место, где ощутила шевеления своего ребенка.

Зеваю. И все еще чувствую сонливость, несмотря на полноценный отдых.

С мечтами о горячем чае и завтраке держу курс прямиком на кухню.

- Ой, - смущенно прячусь за дверь, обнаружив на