У одной – кудри, взбитые до состояния птичьего гнезда, губы накрашены ярко-красной помадой, а веки украшены голубыми тенями. Вторая щеголяет в блузке с рюшами и золотыми серьгами размером с люстру. Третья скромнее, но тоже старается: розовые щечки, ресницы накрашены так, что кажется, будто на них сидят пауки.

– Девочки! – торжественно объявляет Гришка. – Знакомьтесь, это наш новый хозяин, Марат Захарович!

Дамы начинают хихикать, хлопать ресницами и поправлять прически. Одна даже встает и делает что-то вроде реверанса. Я киваю, улыбаюсь и думаю: «Господи, во что я ввязался?»

– Очень приятно, – говорю. – Надеюсь на плодотворное сотрудничество.

Они снова хихикают, а Гришка тащит меня дальше. По дороге он не перестает рассказывать о своих достижениях, о том, как он лично следит за порядком, как его уважают работники.

Я слушаю вполуха и думаю о своей прежней жизни.

Еще месяц назад у меня была квартира в центре Москвы, офис с панорамными окнами и невеста Алина, которая мечтала о свадьбе в Италии. Мы строили планы, выбирали кольца, обсуждали медовый месяц на Мальдивах.

А что теперь? Теперь я иду по коровьему навозу и слушаю, как лысый дядька рассказывает мне о прелестях сельского хозяйства.

Алина, кстати, отреагировала на эту новость предсказуемо. Когда я сказал ей, что мне придется на время уехать в деревню, чтобы разобраться с отцовским наследством, она посмотрела на меня как на прокаженного.

– Марат, ты же не собираешься там задерживаться? Мы планировали отпуск в Швейцарии!

– Элин, это семейное дело. Отец всю жизнь вкладывал в эту ферму...

– Ферму? – она поморщилась, как будто я предложил ей поужинать в сарае. – Марат, продай это и забудь. Зачем тебе эти... коровы?

И тогда я понял: мы живем в разных мирах. Для нее ценностью было только то, что можно было показать подругам в социальной сети. А семейная история, мечта отца – это ерунда, недостойная внимания.

– Вот сюда мы зайдем! – голос Григория возвращает меня в реальность. – Здесь у нас телятник. Наша гордость! Девчонки работают – Нина и Люся. Золото, а не работницы!

Мы подходим к длинному зданию, и я уже слышу доносящееся изнутри мычание. Запах становится еще более... насыщенным.

Григорий быстро обгоняет меня, первый врывается в помещение, захожу следом, только и успеваю увидеть, как он машет руками. Вижу двух девушек, они стоят спиной, в руках вилы, они ловко подбрасывают сено в стойло.

Они оборачиваются, и тут происходит что-то странное.

Время словно замирает.

Смотрю на брюнетку с толстой косой, из которой выбились непослушные пряди, и забываю обо всем на свете. На голове косынка, яркие синие глаза, пухлые губы и легкий румянец на щеках. Она похожа на героиню русской народной сказки – живую и яркую.

Я видел много красивых девушек. В Москве полно моделей, актрис, светских львиц. Алина была безупречна – как с обложки журнала. Но эта... эта девушка излучает какую-то особую энергию. В ее взгляде есть сила, независимость и в то же время что-то ранимое, спрятанное глубоко внутри.

– Девочки! – Гришка прерывает молчание своим громким голосом. – Знакомьтесь, это Марат Захарович, наш новый хозяин!

Блондинка улыбается и делает что-то вроде поклона. А вот брюнетка смотрит на меня так, будто я назойливая муха, случайно залетевшая в окно. В ее глазах читается полное равнодушие.

Не презрение, не враждебность – просто абсолютное безразличие.

И это меня задевает. Серьезно. Я привык, что женщины обращают на меня внимание. Не из-за самонадеянности – просто так сложилось. Хорошее образование, успешный бизнес, приятная внешность – обычно этого хватало. А тут девчонка смотрит на меня как на пустое место.

– Нина, – представляет ее Гришка, – наша лучшая работница. А это Люся, тоже… лучшая.

– Очень приятно, – говорю, протягивая руку сначала Люсе, потом Нине.

Люся с восторгом пожимает мне руку, а Нина – как будто делает одолжение. Быстро, формально, тут же отдергивает руку.

– Нина у нас просто волшебница с телятами, – продолжает Гришка. – Они у нее растут как на дрожжах! Золотые руки, что тут скажешь!

Золотые руки... Я смотрю на эти руки – загорелые, с короткими ногтями, без маникюра. На безымянном пальце нет кольца, и почему-то меня это радует.

– Сколько у вас здесь телят? – спрашиваю, стараясь поддерживать нормальную беседу.

– Сорок два, – коротко и без улыбки отвечает Нина.

– И все здоровы?

– Пока да.

«Пока да». Даже в этих двух словах чувствуется: «А что, собираешься что-то менять, городской?»

Хочу сказать что-нибудь умное о животноводстве, но понимаю, что мои знания ограничиваются парой статей из интернета, которые я прочитал в самолете. Зато Григорий не теряется:

– Марат Захарович, может, пройдем дальше? Осмотрим еще коровник, потом зайдем в мой кабинет, я покажу документы...

Я киваю, бросаю последний взгляд на Нину и иду за управляющим. А она даже не оборачивается. Просто берет вилы и продолжает заниматься сеном, как будто нас и не было.

Гришка тараторит что-то про планы развития, но я его не слушаю. Я думаю о синих глазах, о равнодушном взгляде, о том, как она пожала мне руку – быстро, без интереса, как делают это при выполнении неприятных, но необходимых обязанностей.

Эта деревенская амазонка посмотрела на меня как на очередного городского выскочку, который приехал покрасоваться и уедет.

И знаете что? Наверное, она права. Я действительно собирался приехать, быстро все уладить и вернуться к нормальной жизни. Продать ферму или найти управляющего понадежнее Григория и забыть об этом месте.

Но сейчас, идя по двору и слушая нескончаемую болтовню лысого дядьки, я вдруг понимаю: что-то изменилось. Может быть, дело в запахе сена, который будит детские воспоминания.

Может быть, в мычании коров, которое напоминает об отце. А может быть, в паре синих глаз, которые смотрели на меня с таким равнодушием, что мне захотелось доказать: я не очередная городская пустышка.

«Ладно, – думаю я, – посмотрим, кто кого». И впервые за месяц улыбаюсь по-настоящему.

А Григорий все тараторит, не замечая моего настроения. Ведет меня к следующему зданию, размахивает руками, что-то объясняет про комбикорма и заготовки сена. Я киваю, делаю заинтересованное лицо, а сам думаю: интересно, что нужно сделать, чтобы Нина улыбнулась?

Вызов принят, деревня.