– Эвелина, я тебе не товарищ, я взрослый мужчина и ты должна меня уважать.

– А я и уважаю. Не боись, пап, старых как ты тоже девушки бросают.

Сжал челюсти. Девушки. Бросают. Вот и меня пять лет назад бросила. Сам виноват. Я скрипнул челюстями, какой же я дебил, сегодня был шанс удержать Олю, и я снова его упустил.

– Эй, ты чего зубами хрустишь? Пап, а давай праздник устроим. Раз мне никуда нельзя, сюда артистов позовём, моих подружек из Одинцово позовём, Мишку.

Я ему, кстати, обещала встретиться.

Я поднял голову. Насчёт Миши не уверен, а вот использовать праздник как повод, чтоб увидеть Олю – как раз.

Только подумал о ней, заныло сердце. Ещё тот чёрт, что буквально на руках вчера усаживал её в машину. Надо бы обломать ему рога, чтоб чужих жён не лапал.

Вспомнил, как Оля к его машине подошла. Сжал кулаки, видя, как тот амбал сначала бережно усаживал пацана в детское кресло, а потом… Мать твою… Ещё бережнее подхвати мою Ольгу на руки. Она отпустила ходунки, те чуть откатились, а этот черногривый с хвостом понёс её к машине. Я в два прыжка оказался возле них, рявкнул:

– А ну, поставь её!

Мужик, гад, продолжал держать Ольгу, она повернула ко мне лицо и смотрела с таким презрением, что прожигала взглядом насквозь.

Мужик повернулся ко мне, отвечал сухо, вроде не агрессивно. На первый взгляд. Но на второй было ясно, если он и поставит Ольгу, только чтоб освободить руки и врезать мне в челюсть. Я, вместо того, чтоб дать ему в рог, стоял развесив уши, понимая: сцепись мы, Олькин мальчишка в машине испугался бы. Ещё этот амбал чуть прищурился:

– Я врач Ольги Владимировны, её физиотерапевт.

– А я её муж.

Вместо того, чтоб навалять друг-другу, как два идиота тявкали друг на друга.

Зараза, лучше не вспоминать. Так, что там Эвелина сказала? Вспоминал последнюю фразу дочери. Устроить праздник и пригласить Мишу с Олей.

Так, так. Идея Эвелины хорошая, только надо сделать вот что.

Сердце обрадованно застучало. Я, как мальчишка, предвкушал охоту за строптивой девчонкой. Не сомневался, Ольга обижена за прошлое, не скрою, я был не прав, но не настолько, чтоб дуться.

– Вот удивляюсь тебе, пап. Ты же вроде с бабками дело имеешь, а тугодум тот ещё.

– Эвелина! – я хлопнул по столу: – Что ж ты такая, как бы сказать..

– Чего ты ходишь вокруг слова “ тупая”, пап?

– Ты не тупая! Ты невоспитанная, ты же в элитных школах, в супер-немецком интернате училась. Вас литературным языком говорить не учили?

– Хочешь, расскажу, чему меня учили девочку-заморыша одногруппники на том простом основании, что я была самая бедная в группе. Они все ездили на выходные домой, а я никогда никуда не выезжала. Жила в кампусе как бесправная собачонка и думала, как сбежать домой, к маме. – дочь тряхнула дредами, выпрямилась, пригвоздив меня таким горьким взглядом.

– Постой, я передавал большие суммы на тебя матери…

– Ну, и кто из вас врёт? Она по телефону говорила, что ты копейки выдавливал из себя..

– Иди ко мне, – я порывисто встал, прижал к себе худенькие плечики, уткнулся носом в её идиотские тряпки на голове: – Мне жаль, что не был с тобой рядом.

– Ой, не плач, пап. Пережила уже. Я там многим показала свой хук справа и удар с ноги. Не всем понравилось, но что ж делать. Я ведь тоже не сто евро, чтоб всем нравится.

Она снова навалилась на стол:

– Слушай, скоро сентябрь, ты меня куда спровадишь?

– В школу на соседней улице. В обычную московскую школу. С августа репетиторы придут, чтоб ты по программе сориентировалась. Есть другие идеи?

Она пожала плечами, звонко лопнув пузырь из жвачки:

– Насчёт говорить литературно: умею и получше тебя. Причём, как на русском, так и на немецком. С французским послабее будет, а на английском вообще не в счёт. На английском я даже матерюсь без акцента.

Эвелина сползла с моего стола, уходить не собиралась. Завалилась на диване, запихав в рот сразу два чупа-чупса, не стал её выгонять. Чувствовал себя как из проруби вынутым. Я ничего о дочери не знал. Как же так, столько денег заработать и полное фиаско с женщинами: одна дрянь на ребёнке экономила, другую потерял из упрямого чванства, а дочь к двенадцати годам превратилась в волчёнка.

Я откинулся на спинку кресла. Вызвал Игната:

– Где Кирилл?

– В машине, ждёт, как всегда.

– Сюда его и Нину позови. Сам тоже ко мне с блокнотом.

Позвонил своему менеджеру по кадрам, Татьяне:

– Ты где?

– У себя в кабинете.

– Срочно ко мне домой.

Вошла экономка, за ней следом прокрался Кирилл, мой водитель.

– Нина и Кирилл, вы двое поезжайте в гипермаркет и наберите продуктов, что необходимы в доме женщине с ребёнком. Нина, вам лучше знать про питание для ребёнка. Ни в чём не отказывайте начиная с бакалеи, круп, соков-моков.

– Хорошо. Всё сделаю, – Нина бравым солдатом стояла навытяжку.

– Нина, вы потом вернитесь, а ты, Кирилл отвезёшь всё по вот этому адресу, – написал адрес Ольги: – Если она откажется брать, делай что хочешь, но убеди, чтоб взяла. Не возьмёт – не возвращайся.

В дверях появилась няня Миши. Чёрт, Мишка тоже исзез из моей жизни. Пока он здесь путался под ногами, вроде как и жизнь обрела смысл. Мишка как Ольгин лучик своей белокурой лопоухой головёнкой связывал моё прошлое с настоящим. А теперь эти двое разом исчезли, может быть навсегда.

Няня кашлянула, я уставился на неё невидящим взглядом:

– Вы что то хотели?

– Я так понимаю, теперь свободна?

Я кивнул, не успела она повернуться спиной, меня пронзило идеей:

– Постойте, Мария, – окликнул женщину: –Пожалуйста, присядьте.

Она молча прошла в кабинет, села.

– Возможно, ваши услуги пригодятся Ольге Владимировне. Я оплачу вам недельное жалование, за это время мы определимся, нужны ли будут нам ваши услуги. Согласны?

Она кивнула, я выдохнул. Дождался, пока женщина вышла из кабинета, сцепил пальцы.

Оля, Оля, что же ты со мной делаешь. Надо же, как взбесилась узнав об Эвелине. Кто знает, сколько бы я отдал, чтоб они никогда не пересеклись на этой планете. В конце-концов, Ольга не обязана была прощать мне ребёнка, с другой стороны, я искренне считал (и теперь считаю), что это вообще не Ольгино дело. Что и как я делал до нашей с ней встречи касается только меня.

Какое ей дело до моих ошибок в прошлом. Кто знал каким шилом оно вылезет и проткнёт наше хрупкое примирение.

Эвелина моя дочь и я, конечно, буду отстаивать её интересы, особенно теперь, когда разочаровался в Марине как в мамаше для своей дочери. Потёр лоб. Как же всё запуталось.

Я подумал, что мы остались с Игнатом вдвоём и забыл, что Эвелина валялась сзади меня:

– Игнат, дуй к нашим пацанам, пусть найдут на каком сайте Ольге Волкова дала объявление по работе. Она переводчик, если что. Причём мне нужен точный текст, чего она там написала. Скажи пацанам срочно. Свободен.

Не успел Игнат выйти, остановил его:

– Да, и закажи Ольге доставку цветов.

– Пап, а можно я закажу?

Эвелина вылезла из под руки, снова навалилась на стол. Смотрел в её чудесные красивые глазы . Вот красивая же девочка, только что за фигню она себе на голове смастерила. Вздохнул:

– Можно.

Кивнул Кириллу, сам повернулся к Эвелине: