Открываю глаза и вижу через лобовое стекло наш дом. Паша сидит рядом и неотрывно смотрит, не спуская глаз с моего лица. Я даже в первые секунды теряюсь от такого пристального внимания.

— Мы давно приехали?

— Десять минут назад, — тихо отвечает, пододвигаясь ближе ко мне, — ты сладко спала, я не стал будить. Печку включил, чтобы не замерзла.

— Дети заждались уже…

Тут же обхватываю ремень безопасности, чтобы снять его, но Паша останавливает меня, мягко перехватывая за руку. Сжимает мою кисть, поглаживая большим пальцем костяшки моей ладони.

— Я позвал твою мать, она их забрала к себе. Я подумал, тебе нужен покой и больше тишины.

— Она согласилась? — удивлённо вздергиваю бровь.

Обычно мою мать трудно уговорить сидеть с ними, потому что они очень шумные и не всегда послушные.

— Я ей заплатил, — коротко смеётся, и у меня непроизвольно вылезает улыбка, — и пообещал, что больше никогда тебя не обижу. Лиза, послушай, — он делает паузу, собираясь с мыслями, а потом ещё ближе, почти вплотную придвигается ко мне, — я так виноват перед тобой. Мне так хреново на душе, и я сам себя ненавижу. В какой-то момент я ужасно запутался, мне казалось, что если я… Если я могу как-то исправить ту трагедию из прошлого, чтобы больше не чувствовать вину. Но я не виноват, — он говорит последнюю фразу на выдохе, — не виноват в том, что с ней случилось. Но зато я виноват в том, что случилось с нашей семьёй. Прости меня. Просто разреши мне быть рядом, я не стану тебя продавливать. Мне просто нужен наш дом, я ужасно скучаю. И дети скучают.

— Понимаешь… — закусываю губу, — я в глубине души хочу тебя простить и понять. Хочу встать даже на твоё место, чтобы прочувствовать то, что чувствуешь ты. Но моё сердце никак не совладает с логикой. И каждый раз, когда я даю шанс сердцу, мой мозг просто вопит, что я не должна этого делать. Конечно, Паша, чувства никуда не делись. Мы столько лет вместе, у нас почти четверо детей, — инстинктивно кладу руку на живот, — ты был моей первой и самой большой любовью. По щелчку невозможно разлюбить… Но чтобы у нас что-то получилось, я должна тебя полюбить вновь. Уже другой любовью. Не такой слепой и верующей, а взрослой, надёжной и устойчивой. Понимаешь?

— Понимаю. Тогда…

— М?

Он аккуратно целует меня в уголок губ, не пересекая черту.

— Тогда я влюблю тебя вновь. Только покажу тебе в этот раз, Лиза, что на меня можно опереться. И что я не предам больше.

Глава 25. Павел

Размашистым шагом пересекаю коридор, кулаки непроизвольно сжимаются, а внутри всё клокочет от злости и негодования. Я никогда не сталкивался с сумасшедшими женщинами, тем более которые готовы ради непонятно чего вести себя неадекватно.

Наверно, потому что и женщин-то особо в моей жизни не было. Была всегда Лиза. Конечно, другие проявляли ко мне интерес, пытались познакомиться, как-то войти в более тесный контакт, но я никогда не отвечал взаимностью.

Потому что правда сильно любил жену. И сейчас люблю.

Но ситуация с Юлей… оказалась для меня шаткой и не совсем лёгкой. Я не снимаю с себя груз ответственности, случилось так, как случилось. И изменить я это не могу.

— Ну-ка, иди сюда, — я ловлю девушку у выхода из помещения. Стискиваю грубо ладонь на её локте и дёргаю в сторону.

Она испуганно округляет глаза и пищит.

— Мне больно.

— А мне плевать, — рявкаю шёпотом, чтобы никто не услышал, — ты совсем с катушек слетела?

Она обиженно отворачивает голову, не смотрит на меня. И только её нижняя губа предательски дрожит.

С шумом выдыхаю воздух, отпускаю её, чуть отталкиваю от себя и прислоняюсь к стене спиной.

Она стучит по подоконнику длинными ногтями и внимательно смотрит вперёд в окно, не отрывая взгляд от улицы.

— Я тебе совсем не нужна, да?

— Юль, я жену люблю. Не планировал, чтобы мы вообще разводились… И всё, что произошло, оно не просто неправильное, этого не должно было случиться. Понимаешь?

— Нет, — хлюпает носом, — не понимаю. Даже если тебя так гложило чувство вины, почему ты позволил мне влюбиться в тебя? Ты ведь мог просто прийти, извиниться. Сказать, что всю жизнь нёс этот груз под сердцем… Что тебе жаль, что моя сестра погибла. Но зачем ты позволил случиться нам?

— Я не знаю, — пожимаю плечами.

И ведь правда ничего не могу сказать ей в ответ. Я правда понятия не имею, почему так поступил. Сбежал от семьи, когда она так сильно нуждалась во мне.

Позволил жене справляться в одиночку с тем дерьмом, что заварил я.

Есть ли у неё повод меня не прощать? Миллион. Но я так хочу доказать, что могу быть опорой. Что я не такой уж законченный эгоист, как она думает.

И ведь я правда долго нёс на себе груз ответственности за семью, это мой первый прокол.

И сразу в яму. Просто в бездну.

— Я хочу тебя ненавидеть… Но не могу.

— Лучше ненавидь, — рассматриваю потолок, — я не вернусь к тебе, Юля. Я буду с Лизой рядом. Я хочу воспитывать нашего ребёнка, наших всех детей. Я хочу с ней просыпаться, хочу с ней засыпать. Просто с ней хочу. Понимаешь? К тебе не было чувств, я сам виноват, что дал ложную надежду. Мне жаль. Но я делаю тебе предупреждение: если ты ещё раз так близко приблизишься к моей семье, я уже не буду так вежлив с тобой.

— Ты ей также говорил?

— Что?

— Ну, Кристине. Когда она ждала от тебя предложения, а ты сказал ей, что женишься на другой. Ты ей также говорил?

— С чего ты взяла, что я собирался жениться на ней?

— Ну… вы были вместе. Разве это не повод пожениться?

— Нет, — горько усмехаюсь. У нас, у мужчин, всё иначе устроено. Мы можем находиться с одной женщиной в отношениях долгое время, но щелчка не происходит. И ты не можешь сам себе ответить, почему, но понимаешь где-то глубоко внутри, что она не та.

С Лизой случился этот