Наслушавшись вскриков и стонов, кое-как выползаю следом за медсестрой из палаты. Мне дали халат, маску и шапочку на время перевязки, но у меня всё равно такое ощущение, что я за последние пару часов пропахла дезрастворами, кровью и прочими не самыми аппетитными запахами.

– Закончили? – встречает меня Пётр Степаныч, с сочувствием глядя, как я, морщась, стаскиваю с себя медицинскую форму.

– Да, – киваю, привалившись к стене, кидаю взгляд на часы – только что перевалило за полночь. – Пётр Степаныч, вы что-то про гостиницу говорили? Я могу поехать поспать немного? А завтра с утра вернусь…

– Конечно, Лин, – мужчина кивает, спохватившись. – Вот только Давид Артурович потребовал, чтобы ты сначала его дождалась обязательно.

– Можете сказать, что вы настаивали, но я проигнорировала его требование, – еле-еле качаю головой и с трудом отлипаю от стены. – Нет у меня сейчас сил его слушать.

– Ну… ладно, – шеф скептически смотрит на меня, но возражать и говорить, чтобы я дожидалась начальства, не спешит. – Тогда вот адрес гостиницы, у тебя там бронь. Езжай, отдыхай!

– Спасибо, – забираю у него карточку отеля и, придерживаясь за перила, спускаюсь по лестнице.

К счастью, гостиница действительно совсем недалеко, буквально на соседней улице. Мне дают ключ от номера, я поднимаюсь в простую, но вполне уютную комнату и сразу, бросив сумку на кровать, иду в душ. Очень хочется смыть с себя больничные запахи.

Промываю волосы, заматываю их в полотенце, надеваю гостиничный махровый халат. Оглядев комнату, замечаю в углу на столе электрический чайник, пару чашек, несколько чайных пакетиков и понимаю, что дико хочу пить! Чаю бы выпить… Вроде бы в коридоре есть кулер?

Всовываю ноги в тапочки и, захватив чайник, иду к двери.

Открываю и, вскрикнув от неожиданности, практически утыкаюсь носом в мужчину, который стоит, занеся руку, словно собирался постучать.

Ну естественно, Мещерский…

– Давид Артурович, – поднимаю на него глаза.

Вижу, как он меняется в лице, стремительно бледнеет, почти сереет.

И тут до меня с опозданием доходит.

Я не надела контактные линзы.

Глава 20

Пячусь назад, но бежать мне некуда.

– Ада! – выдыхает Давид, глядя на меня так, словно я привидение. – Ада… Аделина… Ада моя…

Я не успеваю увернуться, ничего не успеваю, как он рывком бросается вперёд, обхватывает и сдавливает меня так крепко, что тяжело становится дышать, а потом с каким-то измученным стоном прижимается к моим губам!

Мотаю головой, пытаясь хоть что-то сделать, но мужчина не пускает, жадно целуя, прижимая к себе крепче, залезая рукой под…

Эй!!!

– Нет! – мычу ему в губы. – Да нет же!!! Не…

Это всё равно что разговаривать с пустым местом. Он ничего не слышит!

Перехватывает мои руки, не давая вцепиться ему в волосы! Приподнимает, и я не дотягиваюсь ногами до пола!

И целует, целует, целует… просто не останавливаясь, не давая сделать вздох, не давая… ничего!

Не представляю, что бы случилось дальше, но в какой-то момент Давид слегка ослабляет объятия, и я – чудом, не иначе! – выворачиваюсь из его рук.

И бью его по лицу!

С такой силой, что у него от резкого движения головой волосы растрёпываются.

– Ада… – на бледной щеке расцветает ярко-алое пятно, след от моей ладони. – Адочка…

– Не подходи! – шиплю дикой кошкой, пятясь назад.

Меня трясёт. От всего – от его прикосновений, от того, что правда выплыла наружу, от страха и непонятной реакции на этого мужчину…

Крепче запахиваю съехавший чёрти куда халат. Дрожащей рукой заправляю за уши влажные волосы, с которых давно упало полотенце.

– Ада…

– Я сказала, не подходи! – теперь уже кричу, чуть не срывая голос.

Мещерский вдруг опускается на колени. Разводит руки в стороны. Я ошалело смотрю на это зрелище.

– Я ничего тебе не сделаю… – говорит хрипло, тихо. – Я клянусь… чем хочешь клянусь…

И тут нервы у меня не выдерживают.

Из горла один за другим вырываются судорожные всхлипы, глаза моментально наполняются слезами, которые потоком начинают литься по щекам.

Я скатываюсь в банальную истерику.

Не вижу ничего и никого вокруг себя. Слышу встревоженный, почти испуганный голос, который безостановочно зовёт меня по имени. Предлагает воды, просит успокоиться, просит… умоляет простить…

Бесполезно.

Похоже, что все слёзы, которые копились во мне за последние годы, решают вылиться за один раз.

Смутно осознаю, что меня держат на руках, укачивая, как маленькую. Понимаю, что это может быть только он…

– Уйди… – выстанываю сквозь рыдания. – Уйди!!! Мало ты мне жизнь испортил?! Ненавижу тебя!!!

– Ада! Ада! Пожалуйста, свет мой, счастье моё, любимая…

– Иди ты к… – захлёбываюсь слезами, не в состоянии продолжать.

Но ни одна истерика не может длиться вечно.

Организм, явно истощённый происходящим, сдаётся, и сознание в какую-то секунду отключается.

И прихожу в себя я чуть позже.

Вряд ли прошло много времени. Потому что я лежу в той же позе, скорчившись, свернувшись в клубок, как маленький ребёнок, на кровати – точнее, на мужчине, который сидит на кровати.

– Ада? – осторожный, очень осторожный вопрос.

Я кое-как разлепляю глаза, прислушиваюсь к собственным ощущениям. И понимаю, что Мещерского подо мной ощутимо потряхивает. И точно не от возбуждения.

– Ада? Скажи что-нибудь? – голос тоже дрожит. – Пожалуйста, Ада, умоляю…

Мне бы оттолкнуть его. Посильнее. Но сил нет. И получается только отстраниться.

Слава богу, он меня отпускает и явно не собирается хватать. А то сейчас мне и пощёчину ему дать не удастся. Тут руку бы поднять…

– Уходи, – голос сиплый, сорванный.

Я не смотрю ему в глаза. Вообще не поднимаю взгляд на лицо. И поэтому не знаю, как он реагирует.

– Ада, пожалуйста! – в голосе мольба. – Я не могу уйти! Только не сейчас! Я же думал… Я думал, тебя в живых нет…

– Меня и нет! – качаю головой. – Аделина Каримова пропала без вести два года назад. Этой женщины больше нет. Ты её здесь не найдёшь.

– Ада, умоляю, выслушай…

– Я не хочу слушать. Не хочу видеть. Не хочу знать, что ты существуешь где-то поблизости, – выговариваю с трудом. – Оставь меня в покое. Твоей невесты больше нет, Давид!

– Посмотри на меня, – звучит тихое. – Посмотри на меня, пожалуйста. Аделина, ты абсолютно права, я не жил, я существовал… без тебя… я видел тебя в каждой встречной женщине! Я думал, что это всё моя вина! Я думал, что всё это снова… снова из-за меня!

– Так и есть! – медленно поднимаю голову, с бесконечной усталостью смотрю на мужчину, отказываясь понимать эмоции в его глазах. – Так и есть, Давид! Это