— Ваше величество, я скорблю вместе с вами, — печально сказала Мейбелл, но ее сочувствие вместо того, чтобы успокоить Марию Моденскую, вызвало в ней взрыв ее итальянской импульсивности.

— Нет, я поеду в Ричмондский дворец и добъюсь того, чтобы принцесса Анна раскаялась в своем отречении от отца! — закричала королева. — И может тогда совесть заговорит в душе других отступников.

Мейбелл и дамы-итальянки принялись успокаивать свою госпожу, но сильно расстроенную Марию Моденскую уже нельзя было утешить словами.

— Ах, нужно же что-то делать! — твердила жена Якова Второго. — Нельзя сидеть, сложа руки. Катастрофа неотвратима, я знаю, но как это малодушно ждать беды и не предпринимать никаких усилий, чтобы избежать ее.

— Ваше величество, вам ни в коем случае нельзя появляться в Лондоне. Здешний люд взбудоражен и настроен против католиков как никогда, и вам грозит реальная опасность пострадать от их рук, если вас узнают, — испуганно произнесла Мейбелл, и, подумав, предложила: — Позвольте мне ехать вместо вас в Ричмондский дворец. Я поговорю с принцессой Анной, и постараюсь убедить ее принять сторону своего отца.

— Ах, леди Уинтворт, я никогда не забуду вашей услуги, — с признательностью произнесла Мария Моденская. — Я напишу письмо принцессе Анне, в котором напомню ей о ее дочернем долге.

Приняв такое решение, королева позвала секретаря и продиктовала ему письмо, полное упреков и наставлений мятежной падчерице. Вслушиваясь в слова, которые Мария Моденская адресовала принцессе Анне, Мейбелл поняла, что для нее будет крайне опасным доставить в Ричмондский дворец подобное письмо. Но она преисполнилась решимости оказать услугу Марии Моденской, и потому принялась обдумывать, как ей встретиться с Анной Стюарт. Было понятно, что так просто ей в Ричмонд не попасть, и мысли Мейбелл невольно обратились к человеку, который стал настолько влиятельным, что для него не представляло никакого труда ввести ее в любое общество в Англии, хотя еще днем она поклялась самой себе больше не принимать от него никакой помощи. Но королевская семья была в беде, и поэтому Мейбелл с тяжелым сердцем решила еще раз встретиться с Джоном Черчиллем.

Поздно вечером карета доставила ее в Бленхэймский дворец герцогов Мальборо. В ярко освещенном вестибюле дворецкий осведомился о цели ее визита, и предложил ей подождать хозяина в гостиной — герцог еще не вернулся домой из очередного заседания парламента, где решалось, как поступить с несговорчивым королем Яковым. Уставшая от волнений дня Мейбелл заснула на кушетке, но спала она некрепко и проснулась сразу, едва за вошедшим Черчиллем скрипнула дверь.

Герцог с радостью узнал в таинственной гостье свою даму сердца, но ее появление оказалось для него полной неожиданностью.

— Милая, что привело вас ко мне? — взволнованно спросил он, быстро стаскивая со своих рук зимние перчатки.

— Мне понадобилась ваша помощь, милорд, — тихо ответила девушка, стараясь отодвинуться от него как можно дальше.

— Как я и предполагал, — удовлетворенно улыбнулся прославленный генерал. — Дорогая, не будьте такой настороженной. Право, я не собираюсь посягать на вас прежде, чем добъюсь от вас ответного чувства. Так зачем я вам понадобился?

— Мне нужно передать письмо принцессе Анне от королевы, — призналась Мейбелл. — Ваша жена имеет безграничное влияние на принцессу, а вы — на вашу жену. Поэтому я вынуждена просить вас помочь попасть мне в Ричмондский дворец.

Герцог Мальборо глубоко задумался, и по его лицу было видно, что просьба девушки не нравится ему.

— Мейбелл, вы собираетесь совершить очень большую глупость, которая вам ничего, кроме неприятностей, не принесет, — предупредил он ее. — Поверьте моему слову, вам лучше отказаться от своего намерения, а я готов исполнить любую вашу просьбу, но только не эту.

— Ну как вы не понимаете, Джон, я дала слово королеве! — воскликнула в ответ молодая леди Уинтворт. — Да, я понимаю всю безнадежность моего предприятия, но это был единственный способ успокоить ее величество и заставить ее воздержаться от безрассудных поступков. Она находится на грани отчаяния, уверяю вас. Если бы я не пообещала королеве выполнить ее поручение, она сама отправилась бы в Ричмонд.

— Это меняет дело, — согласился герцог Мальборо, и с улыбкой посмотрел на свою любимую, обладающую таким великодушным сердцем. Несмотря на вынужденные проявления расчетливости, Черчилль ценил понятия верности и чести, и самоотверженный поступок Мейбелл по-настоящему тронул его — он полюбил ее еще сильнее. — Хорошо, дорогая, я введу вас в Ричмондский дворец. Завтра у принцессы состоит большой прием, и я позабочусь о том, чтобы вы были в списке приглашенных гостей.

— Благодарю, Джон, — Мейбелл нерешительно улыбнулась ему. Право, он был не так уж плох, хотя и предал своего господина, которому стольким был обязан.

Видя, что он начинает возвращать расположение леди Уинтворт, Джон Черчилль просиял, и они расстались взаимно довольные друг другом.

По возвращении Мейбелл с чистой совестью доложила Марии Моденской, что она сможет выполнить ее поручение. Обрадованная королева принялась призывать благословения на голову верной девушки и пообещала молиться за нее, пока она целой и невредимой не вернется в Сент-Джеймский дворец. Ободренная словами королевы, молодая леди Уинтворт начала готовиться к поездке к принцессе Анне, догадываясь при этом, какой ей предстоит тяжелый день, чреватый многими трудностями и неприятными сюрпризами. Но трудности и препятствия не пугали Мейбелл. Когда она влюблялась, то целиком, без остатка отдавалась своему чувству, и не было той жертвы, которой бы она не согласилась принести во имя любви.

Глава 29

Ночь после расставания с очаровательной леди Уинтворт прошла для Джона Черчилля относительно спокойно, но мечты о ней часто вмешивались в его полуночные грезы и смущали его покой. Стремясь выполнить ее просьбу, он поднялся еще до рассвета, и в полдень был уже в Ричмондском дворце.

Герцог Мальборо прошел по потайному ходу в будуар своей супруги, надеясь застать ее одну, но