– Точно так, как и мне, – сказали прочие.

Пять молодых девушек придвинули кресла и стулья к камину, так что образовали плотную группу перед огнем, пораженную внезапным страхом. Вошел слуга и доложил о графе Корнвалийском.

Пять красивых головок повернулись; ни одна из девиц не знала графа Корнвалийского.

– На свете нет графов Корнвалийских. – Д’Армальяк знала наизусть родословную книгу титулованных фамилий.

Когда вышел слуга, гость сказал, кланяясь д’Армальяк:

– Вы правы; я для того только принял этот титул, чтобы войти в дом, не беспокоя вашей прислуги.

– Кто вы?

– Маркиз Сатана.

При этом имени все побледнели.

– И этого имени нет в родословной книге, – сказала Жанна д’Армальяк.

– И, однако ж, – отвечал маркиз, делая шаг, – я принадлежу к самым древнейшим родам. Некоторые дворянские фамилии начинаются со времени потопа, мой род еще древнее.

Д’Армальяк попробовала рассмеяться, но побледнела как смерть и не нашлась, что отвечать.

Маркиз Сатана продолжал:

– Вы сейчас вызывали меня. Я явился, что вам угодно?

Молодые девушки встали; они уже не смеялись, ибо перестали сомневаться в том, что видят перед собою дьявола. Одна упала в обморок, другая скрылась в соседнюю комнату, третья перекрестилась и спряталась за оконной драпировкой, четвертая упала на колени; одна только д’Армальяк сохранила присутствие духа.

– Я не боюсь вас, – сказала она, стараясь говорить твердо.

– Я также не боюсь вас, – возразил маркиз Сатана, нежно взявши ее руку. – Да и зачем меня бояться? Я добрый малый; приказывайте, и я буду повиноваться, но только помните: каждую полночь я буду господином вашего сердца и вашей судьбы.

– Что же вы сделаете?

– Это мой секрет. Теперь прошу спрятавшихся девиц прийти в себя и сделать мне честь пить со мною чай. Пусть не говорят, что вы меня вызвали только для того только, чтобы вытолкать за дверь как первого бродягу; не забудьте, я маркиз.

Он наклонился над упавшей в обморок девицей и дал ей понюхать спирта. Она открыла глаза и нашла его лицо до того красивым, что позволила ему поднять себя и посадить в кресло.

Потом маркиз обратился к стоявшей на коленях девице и сказал:

– Встаньте!

Та повиновалась бессознательно. Спрятавшаяся за оконной драпировкой сама возвратилась к камину, повинуясь таинственной воле маркиза. Последний отправился в соседнюю комнату и вывел оттуда Мину Томсон.

– Как! – мягко упрекнул он ее. – Вы, храбрейшая из всех, убежали скорее прочих!

Молодая девица почти улыбалась, желая видеть в маркизе лишь молодого человека, подслушавшего их разговор и хотевшего воспользоваться случаем.

– Вы никогда не убедите меня в том, что вы дьявол, – сказала она, всматриваясь в маркиза.

– Думайте, что вам угодно; я овладел вами, потому что беру свое всюду, где его нахожу.

Глава 3. Как пять молодых девиц пили чай с дьяволом

Маркиз позвонил; в дверях показался лакей.

– Подайте чаю, – велел ему маркиз тоном хозяина.

Приказание было немедленно исполнено.

Молодые девицы переглянулись, спрашивая самих себя, не сон ли это. По знаку маркиза они сели за стол, но почти не дотрагивались до чая и только толкали друг друга локтем или коленом, не смея поделиться вслух своими впечатлениями.

Чтобы развеселить их, маркиз принялся рассказывать им несбыточные анекдоты, но девицы не смеялись; впрочем, Мина Томсон попробовала улыбнуться насмешливо. Маркиз Сатана сидел между нею и Жанной д’Армальяк.

– Вы свой в этом доме? – спросила последняя, продолжая считать все за шутку.

– Я свой в каждом порядочном доме.

Маркиз разливал чай с женской грацией.

Молодые девицы тайком поглядывали на него.

– Посмотрите, – сказала испанка своей соседке, – как искрятся его глаза.

Маркиз услышал эти слова.

– Я отчасти ваш соотечественник, долго жил в Испании и назывался там Дон Жуан – Сатана.

Д’Армальяк скрыла свое волнение, рассыпавшись в любезностях маркизу.

– Дон Жуан – Сатана! Я хотела бы, чтоб мой муж имел такое прекрасное имя.

– В этом случае готов служить вам.

– Но я не жена вам.

Маркиз отпил чаю из японской чашки.

– Чай отличный в этом доме, и я приду опять, – сказал он, обращаясь к Томсон.

– Ну, монсеньор Дьявол, уходите, – сказала девица. – Напившись с нами чаю, вы должны доставить это же удовольствие другим. Скоро возвратится моя мать и сделает нам строгий выговор, если застанет в обществе такого прекрасного молодого человека.

– Не извольте беспокоиться, ваша мать не увидит меня. Я виден только вам, потому что вы меня вызывали; точно так же каждую полночь вы одни будете меня видеть.

Маркиз показал им волшебный камень: темно-зеленую яшму с красными крапинками.

– Этот камень скрывает меня от всех глаз.

– Как бы то ни было, – возразила Томсон, – я тогда только буду довольна, когда вы уйдете.

– Повинуюсь. – Маркиз поднялся. – Тем более что меня ждет в высшей степени добродетельная женщина, с которой я совещаюсь каждую полночь.

Маркиз встал, поцеловал руку Жанны д’Армальяк и вышел в дверь, как простой смертный.

– Наконец-то убрался! – выдохнула та, разглядывая прикрытую дверь.

– Эта шутка переходит всякие границы, – сказала испанка. – Кто он такой?

Все отвечали, что никогда не встречались с маркизом Сатаной, который явился так кстати.

– Однако ж я напрасно стараюсь смеяться, – признала Томсон. – Я вся дрожу. Видите, не следует шутить с огнем, особенно с адским.

Все пятеро старались убедить себя, что если это не был сон, то они принимали молодого человека, который ошибся дверью и подслушал их разговор.

Глава 4. Не следует шутить с адом

Решили скрыть все, и на другой день четыре молодые девицы вспоминали о приключении с единственной целью – посмеяться над ним.

Но пятая, д’Армальяк, проведя всю ночь в лихорадочном состоянии, почувствовала, что все ее мысли заняты исключительно приключением.

Вечером она отправилась в гости вместе со своей матерью. В полночь, к ее немалому удивлению, она вальсировала с маркизом Сатаной, хотя прежде обещала этот танец другому кавалеру.

– Это вы? – удивилась она.

– Ведь теперь полночь!

Ужас оледенил девицу.

– Пощадите! Пощадите!

И она хотела вырваться из рук маркиза, но чем больше старалась, тем крепче держал ее маркиз.

Но страннее всего было то, что он увлекал ее в танец с такой страстью, что Жанна, несмотря на свой ужас, чувствовала какое-то дикое, неведомое упоение.

– Как ты бледна, – сказала ей мать по окончании вальса.

– О, если бы ты знала, мама!

Мать изъявила желание знать, но дочь молчала.

На другой день Жанна д’Армальяк осталась дома и рано легла спать, но в полночь проснулась и увидела маркиза Сатану, который смотрел на нее с любовью.

– Опять вы! – сказала она, бросаясь