Происки с запада усугублялись поползновениями с востока. Каждый день, вдоль границы, с украинской стороны роют гигантский ров. Пригнали из Евросоюза стальное чудовище — мутант-экскаватор с огромной когтистой пятернёй; трансформер довел свою прорву уже от Броштян до Дубово и черпает дальше, норовит отделить зубьями, как ломоть, как разъяла пила в абхазской земле пополам по живому Симона из Каны.

В верещащей неистово ленте прожаренных новостей мельком оглашается успешная ликвидация террористической группы. Как тати прокравшись, пытались высадиться у населенного пункта Роги, но были пресечены. Происки… поползновения … провокации… учащение… эскалация… рост… напряжённость…

Небывалые ливни умыли морщины Карпат, сошли в речные верховья невиданным селем. Ново-Днестровская ГРЭС выдохнула: «Еф-фа-фа!» и отверзлись бетонные хляби.

Нахлынуло на Нистрению. Гигантская чаша Дубоссарского водохранилища исполнилась до краёв, обернулась скорлупкой. Плотина трещит арматурой по швам и сулит разрушение. Еф-фа-фа грозит катастрофой.

Волна высотой в десять метров пройдёт по нистрянским низовьям, сглотнёт города и прибрежные сёла, смоет учреждения, школы, сады, заводы и фабрики, не разбирая, приватизировано ли предприятие или осталось в госсобственности, не деля на плохих и хороших, на осоловелых от безнаказанной мзды чинодралов и безвинных, без исповеди причащающихся грудничков, беспорточных бюджетников и без шума и пыли бюджет образующих юридических лиц.

Плотина гудит и потрескивает, а на самой её вершинной маковке — кандидат и надёжа, спасительный Цеаш. Собственной персоной вникает в ситуацию, бесстрашно заглядывает стихии в самые очи, и та, необузданная, будто бы признаёт его силу, умеряет свой пыл.

И не в нём ли — последний оплот и прибежище неутешной, непризнанной, непокорённой Нистрении? Не он ли — единственный и неделимый, спасительный плот, за который вцепись мёртвой хваткой в виду неминучей вселенской пучины? Так внемли же гласу, страна! Прийти и избрать Владисвета, единого и неделимого! Ибо Цеаш — це наш!

Стружка сыплется, мозг плавится, безмолвная Нора парит голеностопы тихим веником сауны. Мутота то накатывает оползнем-выползнем, то отступает; раз или два сознание всё же, наверное, терялось, но плоть от плоти держала как под уздцы, не давала ни шанса выбыть из строя.

Сброс, возросший в разы, затопил Слободзейский район. Впервые за десятилетия исполнилась старица, пересохшее старое русло Днестра устремилось в чащобы Кицканского леса и дальше, к бессарабским Пуркарам и Чобручам.

Река, словно змей-уроборос, ухватилась пастью за хвост, поймала в объятья Кицканы, Загорное, Копанку. Едва замочив постолы, сокрушаясь по канувшим в воду пойменным виноградникам и огородам, со всею хозяйственной ватрой[62], бочками, живностью, взобрался на взгорье чернобровый чабан Карагаш. В окруженье стихии угодили Коротное, Чобручи, Красное. Всё туже губы тисков сжимались вокруг Незавертайловки: одесную — вширь разбуженный Днестр, ошую — взбаламученный отпрыск, приток Турунчук.

Не зря есть воды, которые превыше небес. Плавни стали в прямом смысле плавни. Нистряне на лодках и прочих плавсредствах — из металла, резины и дерева, на сколоченных наспех плотах, спасали имущество, кур, гусей и собак, стада и отары, ходили друг к дружке по водам на керосиновый огонёк, отправлялись в затопленный лес промышлять набившихся под коряги сомов, карасей, лещей и подлещиков, цеплять на стремнинах не только привольных, сдуревших от мути и молоди щук, судаков, усачей и жерехов, но и выплеснутых из лоханей рыбхозных прудов и озёр, бесхозных теперь карпов и толстолобиков. Страх перед монстром счастливо сочетался с крайней беспечностью.

А ведь радий и радио — одного корня. Заливается «Гооль», облучает, голосит в обе глотки: слушай нас в оба уха, смотри в оба глаза наш телеканал и — в интернете выуживай самое жаренное на нашем новостном ресурсе.

Намедни заезд скутеров, устроенный в честь Дня работников речного и водного транспорта, обернулся ужасной трагедией. Вдоль Парадизовской набережной развернули армейский понтон, пригнали шесть дебаркадеров, установили трибуны. Под завязку набилось людей, душой изболевшихся в поисках праздника.

В фонтанах фанфар отмашку соревнованию дал кандидат Цеаш, сам же представил и приз победителю: облепленный лучами кубок из чистого золота, доверху полный крупного серого жемчуга — небывалых размеров белужьей икры. Чудо-икрой угощали на вип-дебаркадере. Обносили ряды серебряной шайкой, мели столовыми ложками, сколько влезет, коньяк и водяру лили рекой.

Народ решили отвлечь от напасти, а она — тут как тут. Причём, в прямом смысле. На пасть наскочил один из участников. Неистовый скутерист в погоне за кубком налетел на что-то в воде. Подумали было, топляк, а тут вдруг вынырнуло на поверхность мерзкое рыло и, тяпнув гонщика, затворило над ним пропасть страшного зева, упёрло несчастного к ракам.

Всколыхнулась, волной пошла по трибунам заполошная паника. Заходили ходуном понтоны, изржавленные дебаркадеры, наспех сколоченные трибуны заскрипели под тяжестью набухшей страхом толпы, обрушились в бурые воды с треском, и ором, и визгом.

Маршрутка ползёт, как объевшийся полоз, шуршит набитым нутром по асфальту.

Список жертв поминутно растёт, сообразно прямым включениям с акватории омрачённого действа. Воистину: празднование и — беззакония! На сей час выловлены и опознаны триста шесть парадизовцев и гостей нистрянской столицы, включая женщин и малых детей. Многие числятся пропавшими без вести. Поиски затруднены, в виду монстра и наводнения. Причина гибели большинства несчастных, по уточнённым данным судмедэкспертов — суводь и сутолока. Но и чудище — невиданное доселе — довершило погибель несчастных.

На сей раз явилось воочию: плавало средь обломков и сотен несчастных, выбирая новую жертву из тех, кто барахтался, взывая о помощи. Мерзкая морда, выступавший над водой огромный, будто динозавровый, гребень, походили видом на прежнего монстра, однако многочисленные из опрошенных очевидцы сходились на том, что напасть явилась иная и новая.

Прежний монстр поглощал непроглядностью тьмы, а этот — бел, даже бледен. Как мертвец, и тем ещё жутче. Инфернальней — уточнил в телестудии «Гоогль-канала» (откуда ведётся прямая трансляция и эфир «Радио-Гоогля») Ермолай Поприжатый, приглашенный эксперт-политолог, директор Научной ассоциации социально-респектных исследований, проще НАСРИ; судьбоносней в контексте грядущих в Нистрении выборов — то ли вторя, то ли противореча, возгласил Никанор Быдловатских, приглашенный эксперт, не меньший демагог, связующий Гогу с Магогой и с демосом, глава Надэкспертного сонма содружеств ценителей измов, проще НЭССЦИ; провиденциальней! — пыша ражем и пенясь, будто наперегонки напрямую из студии кликушествовали по салону Витольд Мандаринов и доктор Прохаванный; распаренные пиаром и нистрянской баней, сии гости «Гоогля» были представлены кратко, но ёмко: ловцы словоформ, молодёжных формаций, гурманы зависимых душ.

Плоть от плоти наэлектризована. По салону искрит. Рассказывают, что не то, что по городам, но уже и по весям разрастается грядый час от часу хам; прибывают и хамство, и злоба, и ярость, и желчь; извергшись, смыкаются в омут