* * *

Азаров метался по кровати, вгрызаясь зубами в одеяло, чтобы заглушить нечеловеческие крики, Тело словно ломали изнутри, перекраивая на собственный лад потусторонними силами, имеющими на молодого советника особые планы. Он не помнил толком, как впустил Сашу в комнату, как она сидела в кресле и перелистывала страницу за страницей, впитывая сакральные тайны, словно губка. Азаров не ощущал, как призрак, вошедший в комнату сквозь закрытую дверь, остановился в паре метров, прижимая ладони к окровавленной плоти, из которой торчал нож. Поначалу в глазах духа стояла печаль, а потом, будто по щелчку пальцев, отразилась ненависть, исказившая некогда красивые смертные черты. Призрак проплыл к больному и провел костями с обугленной плотью по щеке, ключицам, к сердцу, которое так хотелось вырвать и прекратить собственные страдания. Когда она надавила пальцем на плоть, Азаров распахнул глаза и схватил девушку за запястье, будто высшие силы заставили его пробудиться от бредового опьянения сном и бороться за жизнь. Призрак только этого и ждал – склонил голову набок и тихо спросил, свободной рукой пытаясь вырвать нож:

– Вспомнил?

Молодой советник мотнул головой, и призрак тут же растворился в воздухе, оставив Азарова одного в комнате. Умершая девушка смилостивилась над ним, но надолго ли?

Григорий не вспомнил этого момента ни через день, ни через неделю – кто-то стер визит с того света, не желая, чтобы попытались разгадать тайну длиною в несколько веков.

Не смей к ней приближаться, мальчишка. Иначе все, что мне останется сделать, – убить.

Глава 34

Отец Дмитрий

Приветы с того света —

самые пылкие и желанные для растерзанного сердца

Я сидел в кресле-качалке и раздумывал о том, как все-таки интересно устроена жизнь. Вот ты родился, только начинаешь свой путь на земном отрезке, отведенном судьбой, – и вот твое тело лежит в гробу, засыпаемое комьями грязи с червями, которые проникнут спустя время в деревянный сосуд и начнут извиваться, пытаясь проникнуть в когда-то отбивающее ритм сердце, чтобы испробовать его на вкус.

К сожалению, не все понимают, что истинная радость в жизни – это прожить ее так, как хочется тебе, не боясь пересудов и неодобрения со стороны родителей, соседей, товарищей. Есть только ты – и это все, что должно стимулировать к продвижению целей.

К сожалению, я это прознал на собственной шкуре слишком поздно и до сих пор расплачиваюсь за грехи, совершенные в порыве гнева и отчаяния. Часовая секундная стрелка медленно отбивала свой ритм, заглушая все звуки вокруг, бес сидел в углу и ел маринованные помидоры, которые нагло украл из подвала пансионата.

Я ощущал ее присутствие, будто все года она была рядом. Мысленно удерживал с собой, надеясь, что рано или поздно наступит час, когда смогу прикоснуться к той, которая сделала из меня одержимого монстра. Но пока нужно было набраться терпения и ждать. Это единственное, что получалось у меня лучше всего.

Весна наступила в этом году рано. После дня рождения Азарова многое переменилось в каждом из нас. Он стал более скрытным, возмужал, больше делал, нежели говорил. Я иссыхал, как мумия, отсчитывая внутренние часы до смерти. Втайне не переставал радоваться за советника, что из него вырастает настоящий мужчина, который должен быть рядом с Сашей. Но сомнения не давали насладиться старостью, последними месяцами, неделями пребывания на земле.

В распахнутое окно проникал аромат черемухи и свежескошенной травы. Порыв холодного ветра прошелся по ногам, затем по рукам и мертвой хваткой вцепился в сердце, не давая возможности сделать живительный вдох. Бес поперхнулся помидором, вскочил на лапы и подбежал, пытаясь понять, что произошло. Я сидел в кресле и хватался руками за горло, пытаясь убрать призрачные руки, желающие убить.

– Закрой… окно… и выйди, – только и смог прохрипеть я. Бес был настолько шокирован, что не стал спорить и задавать ненужные вопросы, молча сделал что велено и тихо прикрыл за собой дверь. Дышать сразу стало легче. Рвано выдохнув, я потер место удушья и почувствовал ледяную корку, образовавшуюся на коже.

– Столько лет я ждал твоего пробуждения, и вот наконец-то ты тут… – прошептал я в тишину, словно одержимый. Сквозь стену прошел призрак, прижимающий ладони к животу, лицо было закрыто вуалью, свадебное платье разодрано в клочья и покрыто кровавыми подтеками.

– Моя императрица…

Призрак шикнул, и даже сквозь ткань я увидел, как исказилось лицо от злости, обиды и отчаяния, так тесно переплетенных между собой за все эти годы.

– Когда ты оставишь меня в покое?.. – Ее голос напоминал эхо, звучащее через закрытую крышку гроба. Кровавые слезы полились по лицу, подобно водопадам, но призрак держал спину прямо, не желая выказывать слабости.

– Никогда… Я никогда не смогу отпустить тебя…

– Я убью ее. И верного пса. В этот раз у меня все получится, – с вызовом в голосе произнесла девушка. Ее тело пошло рябью, выдавая сильную душевную боль.

– Я не позволю тебе это сделать. В этот раз все получится. Я клянусь тебе.

– Я тебе не верю. Оставь нас в покое. Меня и моего сына.

– Нашего… нашего сына.

– Моего, – подвела черту в разговоре призрачная девушка. Она растаяла в воздухе, осев на пол инеем.

Я оттянул ворот и втянул морозный воздух. Бес тихонько постучался в дверь, услышав мою возню.

– Будь готов вечером. И возьми с собой соли и рябины побольше.

* * *

Наступили сумерки. Мы с бесом направились на окраину пансионата, к могилке, которую давно никто не навещал. Я не хотел привлекать лишнее внимание и отвечать на вопросы по типу – это ваша сестра? Нет, по дате не совпадает. Бабушка? Тоже нет…

Меньше знают – крепче спят. Бес тащил на горбу около дюжины килограммов соли, я нес в руках железные прутья, напоминающие клетку. Только луна была единственным нашим спутником, умеющим хранить секреты.

Когда мы подошли к могильному кресту, я упал на колени и провел ладонью по надгробию – имя, дата рождения и смерти стерлись, остался лишь кусок камня, напоминающий о том, кто здесь был похоронен. Я молча приказал бесу отдать соль. Распотрошив мешок, рассыпал его по периметру могилы в несколько метров в ширину и принялся раскапывать землю руками, вкладывая в рытвины железные прутья, после чего засыпал все на место. По ту сторону послышались яростные крики. Могильный крест содрогнулся, накренился, но не упал, выдержал. Я прикусил нижнюю губу, стараясь заглушить чувство вины, накатывающее с каждым вздохом все сильнее и