Внутри мешочка лежали деньги. Много денег. Золотые, серебряные и даже несколько медных монет. Как мне показалось, этих денег должно хватить на приобретение небольшого домика в деревне, а также смогу запастись едой и прожить несколько месяцев, пока я не смогу начать зарабатывать сама.

Я замерла от изумления, не веря своим глазам. Неужели это и есть подарок духов леса? Неужели они действительно так добры ко мне?

Я подняла мешочек и прижала его к груди, чувствуя, как по щекам катятся слезы благодарности.

— Спасибо вам, — прошептала я, глядя в сторону леса. — Спасибо вам за помощь, за поддержку и за веру в меня. Я никогда не забуду вашей доброты. Я буду жить так, чтобы не опозорить вашу помощь.

Я села на Леди и поехала дальше. Теперь я была уверена, что все у меня получится и я приняла правильное решение, сбежав из дома. С такой поддержкой, как у меня, я смогу преодолеть любые трудности, выстоять перед любыми испытаниями и неприятностями.

На адреналине не заметила, как пролетела ночь. Леди устала, но я боялась погони. Решила сделать небольшой привал и дать передохнуть лошади, спасибо конюху за собранный мешок. Он помог отдохнуть и подкрепиться, не заезжая в ближайший городок. Набравшись сил, решила все же уехать подальше и до вечера, подгоняемая ветром и запахом свободы, мчалась как можно дальше от родового имения. К вечеру силы окончательно покинули меня и мою лошадку, поэтому я была вынуждена свернуть в таверну, которую недавно приметила. Если бы я знала, что там меня ждет, то уж лучше бы проехала мимо.

Глава 4

В столь поздний час я никак не ожидала, что в таверне будет полно посетителей. Думала, что время позднего ужина уже прошло. Может, они все ехали с ярмарки, а может, название таверны "Приют усталого путника" говорило само за себя, и все уставшие путники сами стекались в это заведение, не знаю.

Дверь таверны открылась с тихим скрипом, впуская меня в прохладную полутьму. Запах внутри был густой и насыщенный: терпкий аромат пенного напитка смешивался с дразнящими ноздри запахами жареного мяса и какой-то неуловимо пряной специи, рождая в желудке предательское урчание.

Я прошла к стойке и обратилась к трактирщику.

— Мне бы перекусить чего-нибудь, любезный, — как звучит уважительное обращение в этом мире, я понятия не имела и решила быть осторожной, используя то, на что никто не должен обидеться.

— Присаживайтесь, — бросил мне трактирщик устало.

Я выбрала свободный стол в самом дальнем углу, подальше от шумных компаний, и ко мне подошел старик, видимо, помощник трактирщика.

— Что прикажете, госпожа? — спросил он, приближаясь. Его лицо, покрытое сетью морщин, говорило об опыте прожитых лет, а еще о долгих годах, проведенных в поле. Да и в таверну, он, наверное, устроился не так давно. Не было в его взгляде того безразличия и пренебрежения, которое я ожидала увидеть у опытного подавальщика. Он устало протер засаленную столешницу грязной тряпкой, оставляя за собой влажный след.

— Миску похлебки, самой простой, и кусок хлеба, пожалуйста. И воды, — ответила я, чувствуя, как пересохшее горло умоляет о влаге.

Не успела я сделать и пары глотков прохладной воды, ощущая, как она живительной влагой наполняет каждую клеточку моего тела, как к моему столу приблизилась компания подвыпивших мужчин. От них несло дешевым пойлом и грубой животной наглостью. Взгляды их были липкими и бесцеремонными, словно ощупывали меня. Я почувствовала, как по спине пробегает неприятный холодок.

— Что это у нас тут за красотка? — прогнусавил один из них, окинув меня оценивающим взглядом. Его глаза, мутные от выпитого, скользили по моей фигуре, заставляя меня невольно поежиться.

Я постаралась не обращать на них внимания, делая вид, что увлечена своим скромным ужином. Внутри меня поднималась волна раздражения, но я старалась держать себя в руках.

— Ты одна здесь, милая? Может, проведешь с нами ночь? Мы щедро отблагодарим, — продолжил он, наклоняясь ко мне и источая запах прокисшего пенного. Его слова прозвучали как грязное предложение, и в моей груди закипела ярость.

Мое терпение было на пределе как натянутая струна.

— Я не продаюсь, — отрезала я, глядя на него с презрением, стараясь вложить в свой голос как можно больше холода и отвращения. — И вообще, оставьте меня в покое.

В их глазах, и без того налитых кровью, вспыхнул гнев. Лица их исказились в гримасе злобы.

— Смотри, какая гордячка. Да ты должна быть счастлива, что мы вообще обратили на тебя внимание, — прорычал один из них, хватая меня за руку. Его хватка была грубой и сильной, пальцы больно впились в мою кожу.

Я попыталась вырваться, ощущая, как страх начинает сковывать меня.

— Отпусти! — закричала я, стараясь освободить руку. Мой голос дрожал, выдавая испуг, который я тщетно пыталась скрыть.

— А не то что? — усмехнулся он, наклоняясь ко мне так близко, что я чувствовала его горячее дыхание на своем лице. В его глазах читалось неприкрытое намерение.

В этот самый момент, когда я уже была готова к худшему, из дальнего темного угла таверны, где сидел одинокий путник в плаще с глубоко надвинутым капюшоном, раздался тихий, но властный голос, прорезавший шум и гам таверны, словно острый клинок:

— Оставьте девушку в покое.

Мужчины замерли как по команде. Я почувствовала, как рука, державшая меня, ослабла, словно ее поразил паралич. Они переглянулись, и на их лицах, еще секунду назад выражавших злобу и вожделение, отразился явный страх, словно они увидели перед собой самого дьявола.

— Да ладно, не стоит из-за нее мараться, — пробормотал один из них, избегая встречаться со мной взглядом. И вся компания, словно побитые псы, быстро ретировалась, оставив меня в полном недоумении. В груди поселилось странное чувство облегчения, смешанное с благодарностью и любопытством.

Я хотела поблагодарить своего спасителя, но он оставался неподвижным в своем углу. Его лицо по-прежнему скрывала глубокая тень капюшона, и я не могла рассмотреть ни единой черты.

Трактирщик с облегчением вздохнул и вытер пот со лба, еще бы, он только что избежал неприятностей и даже мебель вся оказалась цела.

— Любезный, у вас не окажется комнаты, чтобы отдохнуть с дороги? — я посмотрела на сморщенного старика.

— Комнаты все заняты, — и мужчина выразительно посмотрел на ту самую компанию из подвыпивших мужчин. — Но если леди не брезгует и не боится лошадей, то могу предложить сеновал на конюшне.

— Леди не брезгует и не боится лошадей, — усмехнулась я на свои же слова. Леди сейчас в таком состоянии, что