Василиса стояла рядом со мной, и я чувствовал, как напряглось её тело. Но геомантка держалась с поистине королевским достоинством.

— Объявляю трёхдневный траур по княгине Елене Павловне Голицыной. Похороны состоятся послезавтра в Успенском соборе. Все ливонские дипломаты арестованы до выяснения степени их причастности к заговору. Торговля с Ливонской Конфедерацией прекращается. Активы ливонских купцов в Москве заморожены.

Князь поднялся с трона.

— Пусть враги Московского Бастиона знают — покушение на правящий дом не останется безнаказанным.

Советник подал знак, и в сторону правителя посыпались многочисленные вопросы от журналистов.

После официальной части нас с Василисой пригласили в малый совещательный зал. Там, без посторонних глаз, Дмитрий Валерьянович выглядел уставшим мужчиной, потерявшим жену, пусть и предательницу.

— Василиса, — обратился он к дочери, — я назначаю тебя официальным представителем дома Голицыных в Угрюме. Будешь следить за развитием региона и состоянием наших интересов в Пограничье. Отчитываться будешь напрямую мне.

Княжна с удивлением кивнула, принимая назначение.

— Маркграф Платонов, — князь повернулся ко мне. — Вы доказали свою преданность и честь. Но теперь я прошу большего. Моя дочь… — он помолчал, подбирая слова. — Она всё, что у меня осталось от первого брака. От настоящей любви. Дайте слово, что защитите её. От врагов, от опасностей Пограничья, от… — архимагистр покачал головой, — от её собственной импульсивности.

Я посмотрел в глаза одному из могущественнейших людей Содружества.

— Даю слово, Ваша Светлость. Буду беречь княжну как собственную сестру.

— Отец, я не нуждаюсь… — начала Василиса, но Голицын жестом остановил её.

— Нуждаешься. Есть риск, что Строгановы узнают правду. И если это произойдёт, они не простят смерти Елены, как бы мы ни представили события. В столице тебе оставаться опасно.

Он подошёл к дочери, положил руки ей на плечи.

— Я был плохим отцом. Слишком занят государственными делами, слишком… слеп. Прости меня, дочь.

В зелёных глазах Василисы блеснули слёзы.

— Папа…

— Ступайте. Завершите свои дела в столице как можно скорее и уезжайте. Но не забудь… — князь тяжело вздохнул, — навестить брата. Мирон захочет попрощаться с тобой.

Чтобы последовать рекомендации Голицына я решил доделать то, ради чего мы приехали в Москву. Уже через четверть часа Бурлак направился на окраине города. Внедорожник петлял по улицам столицы, постепенно удаляясь от центра.

Металлические и стеклянные громады сменились каменными особняками, а те, в свою очередь, деревянными домами, широкие проспекты — узкими переулками. Наконец показались редкие постройки промышленного вида, и машина остановилась у массивных ворот с табличкой «Ратная компания „Перун“».

Территория поражала размахом. За высоким забором виднелись ангары, складские помещения и обширная лесополоса. В центре возвышалось трёхэтажное административное здание из красного кирпича в отличном состоянии.

— Внушительно, — негромко заметил Черкасский, оценивающе осматривая укрепления.

Охранник на КПП профессиональным взглядом изучил наши документы, после чего пропустил внутрь. В просторном холле центрального здания нас встретила молодая секретарша в строгом костюме.

— Маркграф Платонов, — представился я. — С товарищами. Прошу доложить главе компании о моём прибытии, если господин Воротынцев на месте. Он меня знает.

Девушка вежливо кивнула и набрала кому-то по внутренней связи. Не прошло и пяти минут, как в холл вышел крепкий мужчина лет сорока пяти. Потап Викторович Воротынцев выглядел именно так, как я представлял по голосу — коренастый мужчина лет пятидесяти, с военной выправкой, седеющие виски и цепкий взгляд профессионала. На нём была простая полевая форма без знаков различия, но власть читалась в каждом движении.

— Маркграф Платонов, — сотник протянул руку для рукопожатия. — Не ожидал вашего приезда, но рад встретились лично.

Хватка у него оказалась крепкой, но без показной демонстрации силы.

— Взаимно рад знакомству, Потап Викторович, — ответил я, представляя спутников. — Княжна Голицына, графиня Белозёрова, боярин Черкасский.

Воротынцев с интересом осмотрел нашу компанию, особенно задержав взгляд на Василисе — видимо, фамилия произвела впечатление.

— С момента нашего разговора вы, маркграф, сумели натворить немало дел, — усмехнулся сотник. — Дуэль с главой Сергиево-Посадского Фонда Добродетели, выстояли во время Гона, получили статус Марки… Что ж, вы серьёзно заявили о себе.

— Обстоятельства требовали решительных действий, — пожал я плечами.

— И что привело вас к нам? Хотя… — Потап Викторович прищурился, — полагаю, дело касается Федота Бабурина?

— Вы правы. Я по делам в Москве и хотел проведать своего человека. Заодно посмотреть на его прогресс.

— Разумно. Отряд, к которому приписан ваш боец, как раз должен вернуться с задания через… — сотник взглянул на часы, — полчаса-час. Пока есть время, могу показать территорию.

Мы вышли из здания, и Воротынцев повёл нас по ухоженным дорожкам. Первой остановкой стала лесопарковая зона.

— Здесь отрабатываем тактику действий в условиях естественных укрытий, — пояснил глава компании. — Засады, преследование, выживание. Территория оборудована ловушками и укрытиями для максимально реалистичных тренировок.

Дальше показался огромный тренировочный полигон с полосами препятствий, стрельбищами и площадками для отработки рукопашного боя. Несколько отрядов как раз проводили занятия — слаженные движения, чёткие команды, профессиональная выучка чувствовались в каждом жесте.

— А это наша гордость, — Воротынцев подвёл нас к ряду ангаров. — Внутри воссозданы различные типы помещений — от офисов и складов до дворцовых покоев. Отрабатываем штурмы, освобождение заложников, зачистки.

Полина с любопытством заглянула в приоткрытую дверь одного из ангаров, где группа бойцов штурмовала макет двухэтажного особняка.

— Впечатляет, — искренне отметил Тимур. — Уровень подготовки явно выше среднего.

— Стараемся соответствовать репутации, — кивнул сотник.

В этот момент на территорию въехали два Муромца. Из машин начали выходить бойцы в полной боевой экипировке. Пот струился по их лицам, форма была в грязи и пыли — видно, задание выдалось непростым.

— А вот и мои орлы, — Воротынцев направился к прибывшим. — Этот отряд ездил в Пограничье. Искали пропавшего на охоте тупоголового сынка одного боярина. Молодчик захотел приключений — Бздыхов пострелять, удаль молодецкую показать. А потом перестал выходить на связь. Вот отец и нанял нас разыскать бедового отпрыска.

Заметив командира, весь отряд мгновенно выстроился и отдал честь. Дисциплина — железная. Среди бойцов я сразу заметил Федота. Длинноносый охотник стоял в строю, и хотя усталость читалась в его позе, глаза горели. Увидев меня с товарищами, он едва сдержал улыбку.

— Старший десятник Ланской, — обратился Воротынцев к командиру отряда. — Докладывайте.

Подтянутый мужчина средних лет шагнул вперёд. Я сразу узнал его —