Император Пограничья 10
Глава 1
— Меня… шантажируют, — выдохнула Строганова.
Вот это уже интереснее. Я подался вперёд.
— Кто вас шантажирует?
— Иностранный агент.
Кусочки мозаики начали складываться в моей голове ещё до того, как она произнесла имя. Связи с каганатом через Назара — ложный след. Попытка навести меня на советника во время приёма. Своевременное появление с «важной» информацией…
— Кристоф фон дер Брюгген, — сказал мы почти синхронно.
Конечно. Посол Ливонской конфедерации. Который так заботливо предупреждал меня о «подозрительных связях» Назара. Умно — использовать советника как козла отпущения. Вероятно, дипломат же подослал своего подручного к шеф-повару.
— Чем он вас шантажирует?
Елена закрыла глаза, словно даже в трансе ей было больно об этом говорить.
— У него есть доказательства… Я отравила первую жену князя. Ирину Михайловну. Чтобы освободить место. Чтобы выйти за Дмитрия замуж.
Я откинулся на спинку кресла, переваривая услышанное. Значит, княгиня — отравительница со стажем. И Василиса даже не подозревает, что её мать была убита мачехой. Если бы узнала, причина для ненависти стала бы ещё сильнее.
— Как Кристоф получил эти сведения?
— Личный врач покойной княгини был родом из Ливонии. После её смерти он вернулся на родину. Видимо, у него были подозрения… Он поделился ими с соотечественниками.
— И Кристоф решил использовать эту информацию?
— Да. Полгода назад он явился ко мне с ультиматумом: помогите устранить мужа, или мы передадим доказательства убийства первой жены князю и опубликуем в Эфирнете. Моя жизнь была бы кончена. И жизнь моего сына тоже.
— Но вы согласились не только из-за шантажа, — я внимательно смотрел на неё. — Были и другие причины.
Пауза.
— Да, — наконец призналась Елена. — Если бы Дмитрий умер… Я стала бы регентом при Мироне. Правила бы Московским Бастионом до его совершеннолетия. Строгановы поддержали бы меня — для рода это шанс усилить влияние. А Василиса… считалась мёртвой. Никто не ждал её возвращения.
— Удобное совпадение интересов.
— Кристоф это понимал. Он знал, что я не буду слишком сопротивляться. Шантаж был скорее… подстраховкой.
— Зачем Ливонии смерть князя?
Елена молчала несколько секунд, затем заговорила — уже не просто отвечая на вопрос, а излагая собственные размышления:
— Москва продаёт военные товары княжествам Белой Руси. Огнестрельное оружие, современную броню, автотранспорт для переброски войск. Наши инструкторы обучают их солдат. Регулярные поставки боеприпасов. Всё это делает белорусов серьёзной угрозой для Ливонии.
— Продолжайте.
— Для Москвы это выгодно. Экономически — белорусы платят сырьём и продовольствием. Политически — мы выигрываем очки, поддерживая братский славянский народ в конфликте с рыцарями-католиками. Стратегически — буферная зона между нами и западными угрозами. А для Ливонии… Для них это катастрофа.
Я кивнул, понимая логику. Княжества Белой Руси и Ливонская конфедерация воевали уже давно. Конфликт то затухал, то разгорался вновь.
— В чём корень конфликта между ними?
Покойный Прохор Платонов мало интересовался общемировой политикой.
— Спорные территории с выходом к Балтике. Контроль над речными торговыми путями — Двина, Неман. Ливонские рыцари регулярно совершают набеги на белорусские сёла. И конечно, религия — православные против католиков. Вечная история.
— И московское оружие меняет баланс сил.
— Именно. Раньше тяжёлая рыцарская конница ливонцев сметала белорусские ополчения. Теперь, с нашими ружьями и артилерией, оборона рыцарей бессмысленна. Кристоф говорил, что если поставки не прекратятся, Ливония может потерять половину своих земель в ближайшие годы.
— Поэтому нужна смерть князя.
— Политический хаос в Московском Бастионе означает остановку поставок. Новому правителю будет не до внешней политики — нужно будет укреплять власть, разбираться с недовольными, перераспределять должности…
— А Кристоф всё это время имел прекрасное прикрытие, — заметил я. — Дипломатический статус.
— Он регулярно бывает во дворце. Аудиенции по торговым вопросам, дипломатические приёмы, переговоры об урегулировании балтийских конфликтов. У него иммунитет от обыска, дипломатическая почта не проверяется. Он может свободно перемещаться по дворцу…
Я откинулся в кресле, обдумывая услышанное. План созрел в моей голове почти мгновенно.
— Завтра утром ты позвонишь Кристофу, — начал я инструктаж, тщательно подбирая слова. — Инсценируешь истерику. Скажешь, что Мирон тяжело заболел. Симптомы точно такие же, как у князя — слабость, озноб, странное поведение. Кричи на него: «Ты же говорил, что яд безвреден для всех, кроме моего мужа! Как он мог попасть к ребёнку?»
Княгиня механически кивнула.
— Когда Кристоф попытается тебя успокоить, требуй личной встречи. Сегодня же, в десять утра. Угрожай, что если он не явится, ты пойдёшь к мужу и всё расскажешь. Веди себя как женщина на грани нервного срыва, готовая на любые необдуманные действия.
— Понимаю, — сухо ответила Елена.
— Он обязательно придёт. Во-первых, испугается, что яд каким-то образом попал не туда и может его выдать. Во-вторых, захочет взять ситуацию под контроль, не дать тебе наделать глупостей. Скажи мне, есть ли во дворце помещение с возможностью подслушивать разговоры? Какая-нибудь комната со скрытыми ходами, замаскированными отверстиями в стенах?
Елена задумалась на несколько секунд.
— Малая приёмная в восточном крыле. Там есть потайной коридор, опоясывающий комнату по периметру. В старые времена использовался для охраны и… наблюдения за гостями. Сейчас заброшен, но проходы всё ещё функционируют.
— Превосходно. Встреча с Кристофом состоится именно там. В полдень. Запомни это.
Я поднялся и обошёл княгиню, глядя ей в глаза.
— А теперь слушай внимательно. Ты забудешь наш разговор. Забудешь, что я был здесь, забудешь о допросе. Но приказ останется в твоей памяти. Утром позвонишь Кристофу, устроишь истерику про болезнь сына, потребуешь встречи в малой приёмной. Поняла?
— Да.
— Иди в свои покои. Спи.
Елена поднялась и неторопливой походкой направилась к выходу. Я проводил её взглядом, затем покинул библиотеку. В коридорах всё так же царил полумрак. Добравшись до своей комнаты, я обнаружил Ладыженского всё ещё лежащим на полу, опутанным металлическими полосами. Парень тихо стонал — сломанное запястье давало о себе знать.
Я присел рядом и взял его руку. Резким движением вправил кость на место. Граф взвыл, но металлические путы не дали ему дёрнуться.
— Прекрати скулить, — буркнул я, доставая из кармана платок и сооружая импровизированную повязку. — Жить будешь.
Освободив юношу от пут, я поднял его на ноги. Ладыженский покачнулся, придерживая забинтованную руку.
—
