После ужина, который, к слову, был великолепен, Костомар тактично удалился на кухню, чтобы не смущать Аглаю видом жующего (вернее, делающего вид, что жуёт) скелета. Я дал им ещё полчаса на их странную светскую беседу, а затем решил, что пора приступать к главному.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал я Аглае. — Ничего сложного и абсолютно безопасно. Просто нужно будет постоять некоторое время в ритуальном круге.

— Это… какой-то магический ритуал? — в её глазах мелькнула смесь страха и неудержимого любопытства. — Это не опасно?

— Нет. Представь, что я — это мост. С одной стороны — мир живых, который будешь представлять ты. С другой — мир мёртвых, который представят Нюхль и Костомар. А я, стоя посередине, должен буду сбалансировать эти потоки внутри себя. Провести, так сказать, стабилизацию системы.

Я достал из шкафа мешочек с меловым порошком, смешанным с серебряной пылью, и начал чертить на полу гостиной сложный узор. Тройной концентрический круг. В центре — для себя, с рунами концентрации и трансформации. По бокам — два малых круга для моих «якорей», с символами жизни и смерти.

Костомар с сомнением посмотрел на начерченный для него круг.

— Я ем грунт?

— Да, Костомар, это абсолютно безопасно. Просто стой ровно и не двигайся. Представь, что ты снова на посту у ворот Цитадели.

Аглая, чуть помедлив, решительно встала в свой круг. Нюхль деловито устроился в своём. Костомар занял третий, выпрямившись во весь свой двухметровый рост.

Идеально. Я встал в центр и начал ритуал.

Слова на древнем, давно забытом языке полились сами собой. Жесты, направляющие потоки энергии. Я чувствовал, как Жива в моём Сосуде начинает бурлить, сопротивляться, не желая подчиняться чуждой ей структуре.

Но присутствие двух полюсов — живой, полной энергии Аглаи и мёртвых, холодных фамильяров — создавало необходимое напряжение, нужный баланс, который позволял мне «ковать» новую, более прочную форму для моего Сосуда.

Это было похоже на работу кузнеца. Я брал раскалённую, кипящую энергию жизни и молотом своей воли придавал ей нужную форму, охлаждая её ледяным дыханием энергии смерти.

Час спустя, мокрый от пота, я закончил. Всё было готово.

Я мысленно заглянул внутрь. Сосуд не просто стабилизировался. Он расширился. Стал вдвое вместительнее — теперь он мог удержать до двухсот процентов Живы без малейшего риска переполнения. А ежедневный пассивный расход энергии снизился с трёх процентов до полутора.

Это была полная, безоговорочная победа.

— Шикарно, — выдохнул я, вытирая пот со лба. — Теперь можно работать спокойно.

— Я ем грунт! — радостно воскликнул Костомар и, выйдя из своего круга, бросился на кухню. — Я ем грунт, я ем грунт!

— Он говорит, что по такому случаю просто необходимо приготовить праздничный ужин, — перевёл я ошарашенной Аглае.

— Но мы же только что поели…

— Это будет праздничный ужин завтра. Поверь, ты не пожалеешь. Костомар в прошлой жизни был… неважно кем. Он готовит божественно.

Аглая, всё ещё находясь под впечатлением от ритуала и странного дворецкого, лишь растерянно кивнула. Вечер закончился на этой сюрреалистичной, но обнадёживающей ноте.

Я отправил Аглаю спать, а сам ещё долго сидел в тишине, анализируя новые возможности, которые открылись передо мной.

Следующим утром я шёл на работу в прекрасном расположении духа. Сосуд, расширенный и стабилизированный, приятно и весомо ощущался внутри. Запас прочности был создан. Теперь можно было работать спокойно, не считая каждый процент.

У главного входа в клинику, игнорируя моросящий дождь, меня уже поджидал Волконский. Он был одет в свой лучший, идеально выглаженный костюм, а на лице его была написана смесь решимости и плохо скрываемого нервного тика.

— Я готов к твоей дурацкой дуэли, Пирогов, — заявил он без предисловий, едва я подошёл.

— Отлично, — я усмехнулся. — Пойдём порадуем Сомова. Он будет в восторге от нашей инициативы.

— Нет! — он выставил руку, преграждая мне путь. — Никакого Сомова. Он явно тебе подыгрывает. Пойдём в моё отделение. К профессору Решетову.

Я прищурился.

— Почему именно к Решетову?

— Потому что он — главный диагност Империи. Легенда, — с пафосом произнёс Волконский. — Если уж устраивать настоящую медицинскую дуэль, то под наблюдением лучшего, самого беспристрастного специалиста. Чтобы всё было по-честному.

Ну конечно. Беспристрастного.

Я вспомнил сплетни, которые слышал в ординаторской. Профессор Решетов — старый друг и частый гость на приёмах у папаши Волконского. Он наверняка будет судить в пользу своего «крестника».

Но ладно. Это даже интереснее.

Победить на чужом, заранее подготовленном поле — это двойное, изысканное удовольствие. Я не просто обыграю Волконского. Я обыграю и его, и его могущественного покровителя.

— Хорошо, Михаил, — я кивнул после короткой паузы, с лёгкой улыбкой. — Веди. Посмотрим на твоего «беспристрастного» судью.

Глава 3

Волконский явно удивился моему быстрому и лёгкому согласию. Он ожидал споров, возражений, обвинений в нечестности.

Но промолчал. Развернулся и зашагал в сторону элитного диагностического крыла, уже уверенный в своей скорой победе.

Ох и павлин.

Диагностическое отделение встретило меня стерильной прохладой. Это был храм науки «Белого Покрова». Воздух, пропущенный через магические фильтры, был лишён даже намёка на больничные запахи. Он буквально искрился от заклинаний дезинфекции.

В просторном, залитом светом смотровом кабинете нас уже ждал доктор Решетов. Мужчина лет пятидесяти с аккуратно подстриженной бородкой клинышком.

У него был взгляд человека, который не просто знает, что он самый умный в комнате, а упивается этим знанием. Такие обычно оказываются самыми опасными — не потому, что действительно гениальны, а потому, что слепо верят в собственную непогрешимость.

— Коллеги, — Решетов поднялся из-за своего стола с видом благосклонного монарха, снисходящего до аудиенции. — Рад приветствовать вас в моём отделении, доктор Пирогов. Итак, правила нашего… небольшого состязания, — он сделал паузу, наслаждаясь моментом. — Они просты, но строги.

Он поднял один палец.

— Правило первое: молчание. Вы не имеете права задавать пациентке ни одного вопроса. Ни о жалобах, ни об истории болезни, ни о том, что она ела на завтрак. Ни-че-го. Ваш единственный источник информации — это объективные данные.

Он поднял второй палец.

— Правило второе: неограниченные ресурсы. Вы имеете право назначить любое, я подчёркиваю, любое диагностическое исследование, доступное в этой клинике. От простого анализа крови до сложнейшей магической томографии. Лаборанты и диагносты будут выполнять ваши указания в приоритетном порядке.

Он поднял третий палец.

—