— Дуэль будет завтра с утра, — Волконский сверлил меня взглядом, полным чистой ненависти.

— Как скажешь, — пожал плечами я. — К вашим услугам в любое время дня и ночи.

Он резко развернулся и ушёл, громко и демонстративно стуча каблуками. Толпа зевак начала расходиться, оживлённо перешёптываясь. Слухи о предстоящей дуэли разлетятся по клинике быстрее любой инфекции.

Завтра будет интересный день. Очень интересный.

Посмотрим, на что способен наш мажор без папиных связей и подсказок от пациентов. Это будет не просто сражение. Это будет публичная казнь его репутации.

Я шёл по коридору, а у лестницы, ведущей в морг, меня уже ждал Нюхль. Он материализовался из воздуха, гордо держа в своих костяных челюстях смартфон последней модели.

Дорогая, блестящая игрушка из стекла и металла — тысяч за сто, не меньше. Выглядел питомец как дикарь из джунглей, нашедший диковинный артефакт.

— Молодец, — я похвалил его, забирая телефон. — Никто не видел, как ты вытаскивал его из сейфа Глафиры?

Ящерица гордо выпятила свою несуществующую грудную клетку и с презрением фыркнула, мол: «Хозяин, ты меня обижаешь своей недооценкой моих воровских талантов».

Я включил экран. Конечно. Пароль. Шесть цифр.

Мысленно перебрал варианты. Дата рождения? Слишком просто и предсказуемо. Последние цифры его личного номера? Возможно. Но у меня не было времени играть в угадайку.

Нужен был специалист.

Больничный IT-отдел или, как его называли сотрудники, «пещера гоблина», располагался в самом дальнем углу подвала, рядом с архивом и гудящей прачечной.

В тесной комнате, заваленной мотками проводов, старыми системными блоками и пустыми кружками из-под кофе, сидел Жора. Местный компьютерный гений, способный, по слухам, и взломать сервер министерства, и починить магический тостер.

— Жора, привет, — я вошёл и положил телефон на его стол, заваленный микросхемами. — Нужна твоя помощь.

— Если комп завис — перезагрузи, — ответил он, не отрываясь от экрана, на котором бежали зелёные строчки кода. — Если принтер не печатает — проверь, есть ли в нём бумага. Если что-то другое — приходи завтра.

— Нужно разблокировать вот это, — я пододвинул телефон ближе.

Он наконец поднял на меня свои красные от недосыпа глаза и посмотрел на смартфон.

— Телефон? Неэтично, Пирогов. Личная информация, закон о защите данных, статья сто тридцать восьмая уголовного кодекса…

— Жора, это телефон пациента в коме, — я решил надавить на его сочувствие. — Красникова, из восьмой палаты. Он лежит у нас уже неделю, один. Ни одного посетителя. Его родные, скорее всего, сходят с ума от неизвестности, обзванивая морги и полицейские участки. А я не могу им позвонить и сказать, что он жив, из-за этого дурацкого пароля. Ты можешь помочь?

Он долго молчал, барабаня пальцами по столу и, видимо, взвешивая на своих внутренних весах этику и человечность. Затем тяжело вздохнул.

— Так звони в полицию, — как ни в чем не бывало сказал Жора.

— Они уже в курсе, — ответил я. — Но что-то не торопятся с поисками. Только представь — где-то не находит себе место мать. Она не знает, что с её сыном. А что, если бы это была твоя?

— Ладно, дай сюда. Но ничего не обещаю. Если там стоит последняя версия операционной системы с полным шифрованием или привязка к отпечатку пальца… то ничего не выйдет. Но я попробую.

— Спасибо. Буду должен.

Я оставил ему телефон и направился к выходу.

Вечерняя смена в морге была моим личным оазисом покоя. Наверху — интриги, дуэли, капризные пациенты. А здесь — тишина и порядок. На дежурстве был Семёныч. После нашего последнего разговора он смотрел на меня с суеверным ужасом, как на ходячего мертвеца, и старался держаться как можно дальше.

— Чайку принести, Святослав Игоревич? — спросил он заискивающе, когда я вошёл. — Свеженького, с лимончиком?

— Не надо, — отмахнулся я. — Я ненадолго. Только бумаги забрать.

Теперь он будет моим личным слугой. Страх — отличный инструмент управления.

Быстро проверил журнал поступлений — ничего интересного. Пара стариков, умерших от естественных причин. Не мой контингент. Пора было домой.

Нужно еще решить главную логистическую задачу: как протащить двухметровый скелет в доспехах через весь город незамеченным.

По дороге к подсобке я мысленно обратился к Нюхлю, который сидел у меня на плече.

— Слушай, а ты точно не можешь научить его становиться невидимым? Это бы сильно упростило нам жизнь.

Ящерица с презрением фыркнула и изобразила для меня образ обезьяны, пытающейся научить рыбу летать.

— Ладно-ладно, шучу. Понял. У каждого свои уникальные способности.

Я схватил за ручку старой подсобки, повернул. Открыл дверь и замер. Комната была пуста.

Костомара не было.

Нюхль соскочил с моего плеча и, как обезумевший, заметался по комнате, заглядывая под старые столы и за пыльные шкафы. Его паника была почти осязаемой. Он пищал и царапал пол когтями. Искал своего друга Костомара.

Я не чувствовал разрыва связи. Значит, он не был уничтожен или изгнан обратно. Он был где-то здесь, рядом.

Активировав некро-зрение, я тут же нашёл его. Слабое, испуганное фиолетовое свечение некромантской энергии исходило из большого металлического шкафа для хранения химических реактивов.

— А ну выходи оттуда, шутник! — я постучал по дверце шкафа. — Тревога ложная!

Дверца шкафа со скрипом приоткрылась, и оттуда, как привидение из детской страшилки, высунулся череп Костомара.

— Я ем грунт, — произнёс он жалобно, с интонацией провинившегося ребёнка.

— Что случилось? Кто-то заходил?

Костомар вылез из шкафа, отряхивая свой медицинский халат от пыли.

— Я ем грунт! — теперь уже с паникой в голосе. — Я ем грунт, я ем грунт!

Кто-то заходил в подсобку, пока меня не было. Медсестра? Или кто-то похуже? Костомар испугался и спрятался. Логично для существа, которое последние столетия провело в тишине и покое моего личного подземелья.

— Всё хорошо, Костомар. Успокойся, — сказал я, кладя ему руку на костяное плечо. — Это был не враг. Просто любопытный дурак. Ты со мной. Никто тебя не обидит.

Скелет медленно кивнул, фиолетовый огонь в его глазницах перестал метаться. Он выпрямился и встал за моей спиной, как верный телохранитель, готовый следовать за мной хоть в огонь, хоть в воду. Хоть в переполненное московское метро.

Что, собственно, нам и предстояло. Ведь я и не ожидал, что смогу вызвать такси в такое время.

Семь вечера. Час пик. Самое неудачное время для транспортировки нежити через город.