В гримасе тотального ужаса.

Они посмотрели на меня. На Валериуса, безвольно обмякшего на моём клинке. И снова на меня. Их коллективный разум, очевидно, пытался обработать полученные данные, но процессор явно не справлялся. В их глазах, красных, как стоп-сигналы, читался один-единственный, глобальный системный сбой.

Я чувствовал их. Каждого.

Их страх — холодный и липкий, как пот на спине приговорённого к смерти.

Их шок — острый, как осколок стекла.

Их ненависть… о, их ненависть, ещё недавно бывшая гордым, полыхающим костром, теперь превратилась в жалкий, дымящийся уголёк, который отчаянно боялся, что на него сейчас наступят тяжёлым армейским ботинком.

И знаете что? Мне это нравилось. Чертовски нравилось.

— Ну что притихли, комарики? — мой новый, дьявольски глубокий голос заставлял воздух вибрировать. — Вопросы есть? Предложения? Может, кто-то хочет оспорить моё право на престол? Выборы, демократия, все дела. Я готов выслушать оппозицию.

Оппозиция молчала, лишь судорожно глотала воздух.

Я перевёл взгляд на пронзённого Валериуса. Он мучился, но помирать не собирался, цеплялся за жизнь с упрямством таракана. Его глаза, полные боли и унижения, смотрели на меня.

Он захрипел, изо рта пошла кровавая пена.

— П-пошёл ты… к чёрту… выродок…

— Неправильный ответ, — вздохнул я. — Но за попытку — пятёрка. За упрямство. Я это ценю. Но, боюсь, пересдачи не будет. Будет только… усиленный курс обучения.

Ни капли жалости к этим тварям я не испытывал.

Гора трупов на этой улице — ведь именно они, эти чёртовы альпы, убили каждого жителя в этом городке и превратили его в марионетку. И это далеко не первые их жертвы. Они убивали веками, потому что могли. Потому что никто не пресёк их развлечений.

Я закрыл глаза и сосредоточился.

Сила, дремавшая во мне, сила высшего альпа, которую я до этого лишь пробовал на вкус, теперь хлынула наружу, как вода из прорванной плотины. Я не просто давил на их разумы. О нет. Это было бы слишком просто. Слишком гуманно.

Я представил себе самый отвратительный, самый назойливый звук, какой только мог вообразить. Звук пенопласта, которым скребут по стеклу. Звук бормашины, вгрызающейся в зубной нерв. И всё это — наложенное на самую примитивную, самую тупую поп-песенку с тремя прихлопами и двумя притопами. И я транслировал этот ментальный коктейль прямо им в головы. С громкостью, способной вызвать кровотечение из ушей.

Первой не выдержала Кристалл. Её лицо исказилось от боли. Она взвизгнула, как будто ей на ногу наступил слон, и схватилась за голову.

— А-а-а-а! Прекрати! Что это за мерзость⁈

Остальные тоже начали корчиться. Кто-то упал на колени, кто-то пытался заткнуть уши, хотя звук был не снаружи, а внутри. Их идеальные причёски растрепались, волосы встопорщились и начали неконтролируемо хлестать по воздуху.

На аристократических лицах застыла гримаса муки.

Они выглядели как группа избалованных подростков на концерте очень, очень плохой группы, с которого нельзя уйти.

— Что, не нравится мой плейлист? — поинтересовался я, усиливая давление. — А мне кажется, очень зажигательно. Под это можно даже танцевать. Если, конечно, у вас не начнутся судороги.

— П-пожалуйста… хватит… — простонал один из альпов, катаясь по земле.

Я посмотрел на Валериуса. Его глаза вылезли из орбит, он хрипел, из носа пошла кровь.

— Выбирай, — потребовал я. — Или я включу следующий трек. Он называется «Соло на бензопиле в исполнении пьяного гвока». Поверь, тебе не понравится.

— Хорошо… — выдавил он сквозь зубы. — Мы сдаёмся… на твою милость…

Вампир закашлялся, забрызгивая песок тёмной кровью.

Я ослабил давление. Адская музыка в их головах стихла.

Альпы лежали на земле, тяжело дыша, их лица стали мокрыми от пота и слёз. Они смотрели на меня с ужасом и… благоговением? Кажется, я только что провёл очень эффективную миссионерскую работу и обратил их в свою веру.

— Отлично! — сказал я. — Вот и начало диалога. И раз уж мы нашли общий язык. Расскажи, дорогой друг, кто поставляет вам кровь? Только не юли, иначе концерт продолжится.

— Аноним… — выдохнул он. — Мы не знаем… его имени…

— Подробнее, — потребовал я, не вынимая клинка.

— Мы… мы давно с ним работаем… — Валериус задыхался, каждое слово давалось ему с неимоверным трудом. — Он выходит на связь… через защищённый канал… Он поставляет нам кровь… донорскую… А мы… мы продаём ему артефакты… то, что осталось от нашей… цивилизации…

— Какой щедрый аноним, — хмыкнул я. — Кровь в обмен на старые побрякушки. Вы, ребята, пали ниже, чем курс акций ведущих корпораций после моего визита на Акватику.

И тут раздался смех.

Звонкий, язвительный, полный чистого, незамутнённого злорадства.

Кармилла.

Она стояла, скрестив руки под грудью, и смотрела на свою сестрицу, которая всё ещё сидела на земле, растрёпанная и униженная.

— Ну, посмотри на себя, Крыса, — протянула вампирша. — Какая живописная картина! Принцесса в пыли! Где твоё высокомерие? Где твоя чистокровная спесь? Испарилась вместе с остатками твоего разума под аккомпанемент этой чудесной музыки?

Кристалл подняла на неё глаза, полные ненависти.

— Заткнись, полукровка…

— Тш-ш-ш, — Кармилла приложила палец к губам. — Не стоит так нервничать. Тебе вредно. А то ещё морщинки появятся. Хотя, о чём это я? Твоя жизнь теперь — одна сплошная морщинка. Ты же теперь живёшь, как настоящая крыса. Прячешься на задворках городов, побираешься, продаёшь наследие великой расы за пакет с красненькой жидкостью. Какое унижение!

Она подошла к сестре и склонилась над ней, её белые волосы почти коснулись лица Кристалл.

— Расскажи, каково это? — прошептала она. — Каково это — быть никем? Пылью под ногами. Расходным материалом. Помнишь, как ты называла меня? Собакой. Подстилкой. Мусором. А теперь посмотри, кто здесь собака. Ты сидишь у моих ног, жалкая, испуганная, готовая на всё, лишь бы тебя перестали пинать.

Кристалл вскочила, её волосы метнулись к Кармилле. Но та не зевала. Её собственные пряди, перехватили атаку. Они обвились вокруг волос сестры, как удав вокруг кролика.

— Не стоит, — усмехнулась Кармилла, дёргая на себя. Кристалл с писком упала на колени. — Ты забыла, сестричка. Я выросла на улице. А ты — в теплице. Я дралась за каждый гриндольф, за каждый глоток крови. А тебе всё приносили на блюдечке. У нас разные весовые категории.

— Ты всего лишь полукровка! — возопила Кристалл.