И что только могла княжна найти в этом отбросе Стужеве⁈ Эта настойчивость, эта преданность… Девушка начинала действовать ему на нервы. Слишком открытая и наивная, но в то же время упрямая и правильная.

Сколько можно это терпеть? Пора было вновь взять ситуацию в свои руки. И для этого требовался особый, тонкий спектакль.

В тот же вечер они гуляли по городскому парку, уже украшенному сверкающими гирляндами. До Нового года оставалось больше месяца, но соответствующее настроение уже просачивалось тот тут, то там. Запахом корицы и ели в кафе, цитрусами на полках магазинов.

Было тихо, безветренно и морозно, весь шум города оставался где-то далеко. Лишь снег хрустел под ногами ровным, упругим покровом, а также переливался под светом фонарей так, будто это алмазная крошка рассыпана. Воздух обжигал лёгкие чистотой и холодом.

Валентин и Ксения шли по расчищенной аллее, их тени длинными синими пятнами ложились на искрящийся снег. Девушка, закутанная в элегантное пальто и тёплый шарф, молчала, её взгляд был рассеянно устремлён куда-то вдаль, к одинокой луне на горизонте. Валентин, шедший рядом, с каждым шагом чувствовал, как накипает раздражение. Эта её тихая, упрямая преданность Стужеву, эти постоянные попытки наладить мосты… Всё это грозило разрушить его тонко выстроенные планы.

Пора было ставить на кон более весомую фигуру. Играть ва-банк, используя свой актёрский талант.

Он внезапно остановился, заставив и Ксению замедлить шаг. Они оказались в уединённом месте, у старой беседки, крыша которой была увенчана пушистой шапкой снега, а столбы-опоры оплетены гирляндой, мигающей всеми цветами радуги.

— Ксения, — его голос прозвучал тихо, но отчётливо в зимней тишине, и пар от дыхания окутал его лицо на мгновение.

Она обернулась, удивлённая его тоном. Он видел, как на её ресницах тают крошечные снежинки.

— Я не могу больше молчать, — начал он, и его бархатный голос приобрёл лёгкую, искусно сыгранную дрожь — от холода или от волнения, было не понять. Он снял перчатку и взял её руку. Его пальцы были ледяными даже через ткань, и она непроизвольно вздрогнула. — Эти недели рядом с тобой… Они изменили всё.

Валентин смотрел ей прямо в глаза, вкладывая в свой взгляд всю мощь обаяния и напускной искренности.

— Я понимаю, что мои чувства… Это уже не просто дружба. Я люблю тебя, Ксения.

Слова повисли в морозном воздухе, густые и весомые, как снежные хлопья. Глаза Ксении расширились от шока. Она попыталась мягко отвести руку, но он удерживал её.

— Я не прошу твоей руки прямо сейчас, — продолжал он, его дыхание снова создавало облако пара между ними. — Я всё понимаю и не собираюсь давить на тебя. Но я умоляю тебя об одном — дай мне шанс. Дай нам шанс. Согласись быть моей парой. Официально. Позволь мне доказать, что я того стою.

Лицо Ксении выражало полнейшую растерянность. Она отступила на шаг, и её сапог провалился в сугроб с тихим хрустом.

— Валентин… я… Мне нужно время подумать, — выдохнула она, и её собственное дыхание превратилось в маленькое облачко. — Если я соглашусь… Ты же понимаешь… Алексей…

Она прикусила язык и стыдливо опустила взгляд, сама прекрасно понимая, как двусмысленно это имя прозвучало в такой обстановке.

Вот он, главный камень преткновения. Валентин внутренне улыбнулся. Он был готов.

— Я знаю, что он твой друг, — сказал он с подобранной до мелочей нотой печали в голосе. — И я уважаю вашу близость. Более того… — он сделал шаг вперёд, сокращая дистанцию. — Если это так важно для тебя, я готов сделать всё, чтобы её сохранить. Я буду тренировать его. Стану его наставником. А со временем, верю, и другом. Всё, что угодно, лишь бы увидеть тебя счастливой.

Он видел, как в её глазах борются недоверие и зарождающаяся надежда. Она искала в его чертах фальшь, но он был безупречен — образ благородного влюблённого, готового на жертвы.

Ксении было стыдно за своё поведение. Валентин искусно ухаживал за ней, оказывал знаки внимания. Она испытывала к нему искреннюю симпатию, вполне похожую на романтическую. Но кое-чего в этом парне ей катастрофически не хватало. Валентин был уверенным и спокойным, а Алексей стремительным и подвижным. В глазах Стужева горела страсть к битвам, он тянулся к силе и уже был на недостижимой для Ксении высоте.

Конечно, Валентин так же силён, но он и на два года старше, ему положено. А вот Алексей — ровесник Ксении, и уже столького добился. И года не прошло, как они оба прикоснулись к своим родовым дарам. Они были равны, одного духа, тогда как Рожинов воспринимался как старший товарищ и наставник. Хотя, безусловно, нравился ей.

Ксения прекрасно понимала, что ни Алексей, ни Валентин, ни кто-то им равный, никогда не станет её мужем. Но когда молода, так хочется той самой чистой и искренней любви, все девушки стремятся к этому, даже если не признаются в этом.

Взгляд её прояснился, стал более аналитическим.

— Спасибо, Валентин… Но Алексей сейчас стал намного сильнее. После всей этой истории с Огневым… Вряд ли ему сейчас нужны такие уроки. У него свой путь.

Этот прямой ответ слегка застал его врасплох. Что за чушь она вообще несёт? Сильнее? Нулевой неофит ничто против трехзвёздочного — это аксиома. Ах да, она ведь не знает. Студентам запрещено раскрывать свои статусы до выпуска из академии… Но не это сейчас важно.

— Истинная сила — это не только мощь удара, — парировал он, не отпуская её руки. — Это стратегия, видение поля боя, расчёт… Опыт, в конце концов. Всему этому я могу научить его, как и тебя. И я хочу этого. Ради нас.

Он поднёс её руку в перчатке к своим губам. Через тонкую ткань он почувствовал тепло её кожи. Этот старомодный, почтительный жест в зимней пустоте парка казался невероятно романтичным. Бабушка Валерия наверняка бы оценила, но добавила, что Рожинов не её уровня. Что уж говорить о Стужеве…

— Подумай, Ксения. Я не тороплю тебя. Но знай — моё сердце и мои намерения чисты. Я буду ждать твоего ответа.

Он отпустил её руку, дав ей пространство, и сделал шаг назад.