— Фамилию, — сказал я, садясь за стол. — Фамилию, от которой у меня мурашки по коже. Яровые.

Я отхлебнул горячий напиток, обжигая язык.

— Понимаешь, Рат, какая странная штука… Когда я прочитал это имя, меня будто током шибануло. Такое чувство, будто я их знаю. Или должен знать. Но в голове — пустота. Абсолютная. Ни одной зацепки, ни одного воспоминания.

Крыс задумчиво пошевелил длинными усами.

— Хм. Любопытно. Похоже на задачку для лучшей разведывательной службы Зареченска. То есть для меня. Я мог бы поспрашивать своих агентов в богатых домах, порыться в мусорных баках усадьбы градоначальника… Крысы, знаешь ли, слышат и видят всё. Но ты же понимаешь, что информация такого уровня стоит недёшево.

Я криво усмехнулся. Этот деловой партнёр никогда не упустит своего.

— Естественно, понимаю. Без аванса и разговора не будет.

Я встал, открыл холодильник и достал то, что припас как раз для такого случая: небольшой, но очень ароматный кусок твёрдого сыра и пару тонких ломтиков вяленого мяса. Всё это я аккуратно выложил на маленькое блюдце и с поклоном поставил на стол перед Ратом.

— Ваш гонорар, господин начальник разведки.

Крыс с важным видом обнюхал подношение, одобрительно фыркнул и, подцепив кусочек сыра, принялся за еду с видом настоящего гурмана. А я отошёл к окну и уставился в ночную темноту. Улица была пуста. Лишь одинокий фонарь выхватывал из мрака мокрый от росы булыжник. Я смотрел на этот тусклый свет и пытался понять, почему одна-единственная фамилия, «Яровой», кажется мне ключом ко всему, что со мной случилось. И почему от этого ключа на душе становится так холодно и тревожно.

* * *

Тишина ночных улиц Зареченска была настоящим подарком. После грохота кухни, криков посетителей и постоянной беготни этот спокойный, прохладный воздух казался роскошью. Даша шла, не торопясь, вдыхая запах остывшего за день асфальта и росы. Рядом с ней, стараясь не шуметь, шагал Вовчик.

Он сегодня был сам не свой. Похвала от Игоря, ключ от закусочной в кармане, а главное — Даша, которая так просто согласилась, чтобы он её проводил. От всего этого у парня словно выросли крылья. Обычно он в её присутствии волновался до жути, а тут его прорвало. Он болтал без умолку, и Даша с удивлением поняла, что он бывает довольно забавным, когда не пытается строить из себя серьёзного взрослого мужика.

— Я вот сегодня смотрел на ту даму в розовой шляпе, которая пятую порцию крылышек заказывала, и кое-что понял, — вдруг сказал он.

— Что у нас скоро курицы закончатся? — усмехнулась Даша.

— Нет, — Вовчик сделал серьёзное лицо. — Я понял, что у людей два желудка. Один обычный, для всякой там каши и супов. А второй — специальный, для еды от Игоря. Он бездонный. И находится где-то в душе, наверное. Потому что туда влезает сколько угодно, и всё равно хочется ещё.

Даша громко расхохоталась. Её смех эхом пролетел по пустой улице. Она по-дружески толкнула Вовчика в плечо.

— Надо же такое придумать! Обязательно расскажу Игорю твою теорию, он оценит!

Она болтала с ним, как с младшим братом, который наконец-то перестал стесняться. А для Вовчика каждая минута этой прогулки была дороже всего рабочего дня. Он готов был вот так идти хоть до самого утра, лишь бы она была рядом и смеялась.

— Здесь срежем, так быстрее, — сказала Даша и свернула в узкий, тёмный переулок между двумя старыми домами.

Единственный фонарь в его конце тускло моргал, выхватывая из темноты обшарпанные стены и мусорные баки. Они прошли всего несколько метров, когда из-за этих баков им навстречу вывалились трое. В сонном Зареченске, где все друг друга знали, они выглядели чужими. Потрёпанные спортивные костюмы, наглые ухмылки и тяжёлый запах дешёвого пива.

Даша сразу напряглась. Местную шпану она знала в лицо, а этих видела впервые. Даже несмотря на то, что в переулке царил полумрак. Чужаки — это всегда плохо.

— Опа, а какие цыпочки у нас тут гуляют, — протянул тот, что был пониже, но шире в плечах. Видимо, главный. Двое его дружков за спиной мерзко заржали, перегораживая узкий проход.

Вовчик, не раздумывая, шагнул вперёд, вставая между Дашей и ними. Он сам не понял, как это вышло, тело сработало на автомате. Сердце забилось чаще, заглушая страх.

— Дайте пройти, — голос предательски дрогнул, но он постарался сказать это как можно твёрже.

— А если не дадим? — осклабился второй, худой и длинный, как жердь. — Может, красотка сама не против с нами пообщаться, а ты тут мешаешься?

Главный сделал шаг вперёд, собираясь отпихнуть Вовчика. Этого Вовчик стерпеть уже не мог. Он забыл про страх, про то, что их трое, и что он сам далеко не боец. Он просто схватил урода за рукав куртки и оттолкнул.

Мужик видимо не ожидал отпора от такого доходяги, поэтому легкий толчок чуть не повалил его на землю. Удержался он на своих двоих буквально чудом. ом удержавшись на ногах. И во взгляде его появилось искреннее удивление.

— Я сказал, не трогай её! — выкрикнул Вочик

Дальше всё случилось слишком быстро. Это была не драка, а просто избиение. Главный коротко, без замаха, ткнул кулаком Вовчику под дых. Парень согнулся пополам, хватая ртом воздух, которого не было. Второй, длинный, тут же с размаху врезал ему в челюсть. Голова Вовчика мотнулась назад, и он мешком повалился на землю, ударившись затылком о кирпичную стену.

— Вовчик! — закричала Даша и кинулась к нему, но третий гопник, который до этого молчал, со смехом оттолкнул её в сторону. Она не удержалась, споткнулась и упала, больно разбив колено об асфальт.

Вовчика уже били ногами. Молча, со злобным сопением. Он свернулся клубком на земле, пытаясь прикрыть голову руками. В ушах у Даши стоял звон, она смотрела на это и не могла даже закричать — из горла вырывался только какой-то жалкий хрип.

Вдруг оглушающую тишину разорвал резкий, пронзительный свист. Полицейский свисток.

Три тени мгновенно метнулись в темноту и исчезли в арке на другом конце переулка, словно их и не было.

Стало тихо. Только Вовчик лежал на земле и хрипло, тяжело дышал. Даша, не обращая внимания на саднящее колено, подползла к нему. Он дрожал всем телом. Лицо превратилось в сплошную ссадину, из разбитой губы текла кровь, пачкая рубашку.

Он с трудом разлепил глаза, нашёл взглядом её испуганное лицо и попытался улыбнуться. Получилось что-то похожее на болезненный оскал.

— Ну… я им всё-таки… врезал, да? — прохрипел он, и закашлялся.

У Даши из глаз хлынули слёзы.