В укрытии было тепло и относительно сухо, воздух пах мхом, камнем и едва уловимыми следами дыма от ауры Карца. Но несмотря на физический комфорт, мысли о странном «вмешательстве» во время эволюции Красавчика не давали покоя, вертелись в голове, как назойливые осы.

Что бы это ни было, кто бы ни стоял за этим таинственным влиянием — пока что оно играло мне на руку. Красавчик получил потенциал стать стихийным зверем, а это означало невероятные возможности в будущем.

Но цена такого дара была неизвестна, и это беспокоило больше всего.

Глава 20

Сон накрыл меня внезапно, смывая усталость и тревоги прошедшего дня. Мышцы расслабились, дыхание стало глубже, и я провалился в забытьё под мерный шум дождя по каменному козырьку.

И тут же сон превратился в кошмар.

Я стоял на краю бескрайней заснеженной равнины, где каждый вдох обжигал лёгкие ледяным воздухом. Снег под ногами скрипел, как битое стекло, а над головой простиралось небо цвета старого олова.

Воздух искрился от морозной дымки, превращая каждое дыхание в облачка пара, которые мгновенно рассеивались в пронизывающем холоде.

Передо мной возвышался величественный ледяной олень — создание, будто созданное из живого льда и северного ветра.

Он был огромен, его тело переливалось всеми оттенками зимы — от нежно-голубого до глубокого лазурного. Рога ветвились сложными узорами, каждый отросток мерцал внутренним светом, а грива развевалась от невидимого ветра, рассыпая вокруг искорки инея.

Из расширенных ноздрей вырывались клубы пара — они мгновенно кристаллизовались в воздухе и опадали к копытам серебристой пылью.

Каждый след, который он оставлял, превращал землю в зеркальную гладь льда.

Олень смотрел на меня бездонными и древними глазами цвета арктического льда.

Вдруг он открыл пасть и…

Зарычал.

Не мычал, не трубил — именно рычал, как разъярённый хищник. Звук был неправильным, чуждым самой природе этого благородного создания. Рык наполнился первобытной яростью и болью, которая пронзила меня до костей. Словно само воплощение зимы взывало о помощи, умоляло о спасении от какого-то невообразимого зла.

В его голосе я слышал отчаяние, ярость и… страх. Страх такой глубины, что у меня перехватило дыхание.

Картина резко сменилась, реальность рвалась как ткань.

Теперь я находился в выжженной пустыне, где раскалённый песок плавился под ногами, а воздух дрожал от нестерпимого жара. Солнце висело над головой как расплавленная медь, выжигая всякую жизнь из этого мёртвого мира. Песчинки впивались в кожу как раскалённые иголки, а каждый вдох обжигал горло.

В нескольких метрах от меня лежал огненный тигр.

Хищник из живого пламени, чья шкура пылала светом настоящего костра. Полосы на его боках были словно выкованы из расплавленного золота, а тело переливалась всеми оттенками заката. От зверя исходили волны жара, заставляющие воздух плясать в мареве.

Но тигр был ранен.

Глубокие, зияющие раны пересекали огненное тело, словно кто-то полосовал живое пламя острым клинком. Из ран вместо крови сочилась тёмная, густая субстанция — нечто противоестественное, что гасило его внутренний огонь. Пламя на шкуре тускнело, мерцало и…

Угасало.

Великолепный хищник поднял тяжёлую морду. Его глаза — два жёлтых солнца — посмотрели прямо на меня. В них читалась та же боль, что и у ледяного оленя. То же отчаяние. Та же мольба о помощи.

Тигр открыл пасть и испустил протяжный рёв — полный агонии звук, который прокатился по пустыне, заставляя песчаные дюны дрожать. Рёв отдавался в моей груди, выворачивая душу наизнанку.

Этот зов тоже был обращён ко мне. Как и крик оленя. Они звали меня, умоляли, требовали…

Но что я могу? Даже ведь не знаю с чего начать! Потерпите…

Потерпите!

Мне нужна информация…

Мне нужен Первый Ходок.

Видение снова изменилось, и я оказался в месте, которое всегда видел лишь издалека.

Раскол.

Небо над головой было чёрным…

Словно обугленным. Покрытым трещинами, из которых сочился ядовитый туман. Эти разломы пульсировали, словно жилы на висках разъярённого великана.

Воздух пах серой и гнилью, каждый вдох оставлял во рту привкус разложения, заставлял язык прилипать к нёбу от отвращения. Слюна во рту становилась густой и солёной, а в носу щипало так, словно я вдохнул толчёное стекло.

Я стоял на краю чудовищной пропасти, которая зияла в самих небесах словно рана, нанесённая богами. Раскол был настолько широким, что его края терялись за горизонтом — только уходящая ввысь чёрная пустота, которая выглядела бездонной. Разорванные края неба простирались так далеко, что казалось — они прорезают саму ткань мироздания и достигают самых дальних звёзд. Смотреть на эту бездну было всё равно что заглянуть в тёмную глотку спящего дракона.

Земля под ногами дрожала с едва ощутимой, но постоянной вибрацией.

Эта сила была ощутимой, почти физической — она давила на плечи невидимым грузом, заставляла кожу покрываться мурашками, а волосы на затылке вставать дыбом. Словно тысячи невидимых пальцев ощупывали каждый сантиметр тела, проникали под одежду, забирались под кожу.

По всему своду змеились невероятные переливы цвета — от изумрудно-зелёного до кроваво-красного, словно северное сияние сошло с ума.

Эти потоки стихийной магии извивались спиралями, сплетались в дикие узоры, напоминающие то гигантские руны, то лица чудовищ. Они вспыхивали ослепительными всполохами, от которых на сетчатке оставались фиолетовые пятна. Каждая вспышка сопровождалась едва слышимым звоном, похожим на треск разбивающегося хрусталя.

Временами вся эта пугающая, но одновременно прекрасная симфония замирала на мгновение…

И тогда воцарялась какая-то активная, давящая тишина, которая забивала уши ватой и заставляла сердце биться чаще.

В эти моменты слышался протяжный гул — будто дышит сам Раскол. Этот звук шёл не извне, а будто изнутри, из костей. Низкий и вибрирующий, он заставлял зубы ныть, а в груди разливалось странное, первобытное чувство ужаса.

А потом всё начиналось заново: магические бури обрушивались вниз серебристыми водопадами, сталкивались друг с другом в фейерверках искр. Они рождали новые цвета, которых не существовало в обычном мире — что-то среднее между оранжевым и фиолетовым, между синим и золотым. Эти неземные оттенки резали глаз и заставляли морщиться.

Внезапно небо словно треснуло.

Боже мой…

Из расщелины в туче хлынула волна чистой, ослепительно яркой первородной энергии. Она накрыла лес, как невидимая лавина, и я инстинктивно обернулся, чтобы проследить её путь.

А то, что увидел, заставило забыть о дыхании.

В просветах между деревьями мелькали силуэты обычных лесных обитателей, которые попались на пути магической волны.