Да, их писали настоящие мастера.

Шкафы выстроились рядами, ровными, как солдаты на разводе. Таблички над каждой секцией. «А-секции», «К-секции»… и вот они, «Ш». На корешках толстая нитка, на переплётах — двойные треугольники, наложенные друг на друга. Я узнал этот знак. Те самые «нестабилизированные рукописи». Теперь я понимал, что это такое — книги, где на страницах живые символы связи с Астралом. То есть внутри то, что ещё не обуздано, что может вырваться, как дикий зверь из плохо запертой клетки.

Я остановился, провёл рукой по чугунной решётке. Она чуть дрожала, будто книги то и дело пытались вырваться на свободу.

Я взглянул на переданный Вандой список. Савве я говорил, что это приманка, чтобы у меня разгорелся аппетит, чтобы не вздумал повернуть назад. Сейчас же я подумал — а почему пол в этой сокровищнице не защищало ни одной печати? Или никто не мог даже представить, что некий менталист сумеет бесшумно пробиться сквозь каменную кладку?

Я погладил кольцо, доставшееся мне от прежнего Ловкача. Из него я медленно, по капле цедил силу, которой как раз хватило, чтобы разобрать свод коллектора.

Савва задерживался, но я пока не беспокоился, пилить решётки — дело нелёгкое. Ванда там, на крыше, уже, конечно, пришла в себя. Вскоре начнёт подавать сигналы.

Так что лучше-ка я начну с того, чего в списке нет. Выбрал шкаф с меткой «Ш-7». В нём, похоже, книги эманировали сильнее всего. Шкаф заперт. Замок — сейфовая магомеханика.

Я остановился, присел, разглядывая устройство особым взором. На первый взгляд — обычная сейфовая механика: три диска, собачки, пружины. Но поверх, почти незаметно, лежала тонкая плёнка сургуча с вплавленной в него крошечной стеклянной ампулкой. Ампула залита под самым краем, и в ней ждёт своего часа красная жидкость. Стоит потревожить печать — ампула лопнет, краска растечётся по ладоням непрошенного гостя; по ней и вычислят взломщика. Несложно, но действенно.

Снизу, в корпусе замка, я приметил ещё тонкую проволочку, спрятанную в особом канале: она замыкала цепь между парой крошечных кристаллов. Тоже знакомо: при неосторожном вскрытии контакт нарушается, кристаллы дают импульс — и у охраны поднимается тревога.

Не ново. И, само собой, диски с выгравированными сигилами. Мало подобрать правильную комбинацию оборотов — десять влево, сорок вправо и так далее — надо ещё знать и верную последовательность астральных «толчков», как я это называю. Вот искусство взломщика и состоит в том, чтобы подобрать всё необходимое, ещё и не вызвав при этом разрушения самого замка — а зачастую ведь так можно потерять и все содержимое, за ним укрытое.

Я достал инструменты. Верные, как смерть, отмычки, что так и не забрал у меня милейший Сергий Леонтьевич (в отличие от чего-то ещё, что остатки памяти моей упрямо пытались поименовать «печатью»). Сперва — диски. Простой металл. Начертанные на нём сигилы должны блокировать усилия не шибко смекалистого взломщика сдвинуть их сразу в нужное положение. Именно здесь и начинается основная работа: сначала — слушать, потом — щупать. Не ломать астральную защиту, а хорошенько прощупать, подружиться и только потом обманывать.

Я послал слабый, едва ощутимый импульс. Сложные замки имеют защиту от сканирования, но мой сигнал искусно притворялся «хозяйским».

Пять дисков на общей оси. Предохранители. Я натянул тонкие шёлковые перчатки и взялся за поворотную ручку.

Сейчас символы, поддерживающие связь с эманациями Астрала, сами подсказывали мне правильную комбинацию. Право же, у того ювелира на Сампсониевском замки посложнее имелись…

Ампулу с краской я удерживал незримой перемычкой. Проволоку между кристаллами заставил вытягиваться, утончаться, но не разрываться.

Сигилы внутри замка отзывались. Я повёл рукой, не касаясь металла, чуть подтянул диск, почувствовал, как собачка села в паз. Первый есть.

Со вторым и остальными пришлось повозиться, дважды я менял импульсы прощупывания, когда защита замка — хотя мне так и хочется назвать ее оборонявшим его духом — начинала упрямиться и подозревать, что открывает запоры человек, не имеющий на то никакого права. Второй диск, третий, четвёртый… одни упирались, другие грозили вот-вот поднять тревогу — и так до самого последнего. Наконец, мягко встали в пазы последние выступы. Готово.

Я не спешил открывать. На задней стороне створки наверняка тоже поставлена «тревожка», натянутая нить; я глянул поглубже — так и оказалось. Пришлось бережно отсоединять, работая, словно хирург.

И, когда дверь, наконец, отворилась, и я протянул руку, будучи уверен, что не нарвусь ни на какой сюрприз — я понял, почему книги эти держали запертыми.

Первый попавшийся том выглядел безобидно: потрёпанный переплёт, крашеная кожа, неровная надпись: «Опыты тонкого мира». Но воздух вокруг него был холоден, и, стоило протянуть руку, пальцы начинало остро покалывать. Книжка словно предупреждала — печати мои ещё живы, не трогай меня, если не знаешь, как!

— Шальные вы, книжки, — пробормотал я тихо. — И правильно, что вас тут под замком держат.

Но кто-то всё равно ведь намерен их утащить. И если это сделаю не я — сделает другой.

А вот тут, пожалуй, я не готов был никому уступать.

Да, вот они, «нестабилизированные рукописи с литерой „Ш“». Том за томом, иные тщательно переплетённые, иные кое-как прошиты суровой ниткой. На корешках символ — два наложенных друг на друга треугольника, в иные вписан круг, иные вписаны в круг сами. Тоже какой-то код; кто-то, значит, разбирал всё это, и он обязан был обладать поистине огромной силой. Но не только — он должен был знать Астрал лучше, чем собственную пятерню. И всё сильнее тянуло холодком, словно из раскрытой двери склепа.

Я понимал, почему их заперли. Эти книги были не просто опасны — они жили своей собственной, абсолютно нечеловеческой жизнью. Неопытные менталисты, сваливая в кучу всё, что им удалось вынести из Астрала, создали… скажем, «нестабильности». Каждая книга, каждая из «чёрных тетрадей» тянула в свою сторону, каждая по-своему резонировала с тонким миром. Целый шкаф гудел, как рассогласованный орган. Неподготовленный человек, решившийся сюда залезть, рисковал лишиться рассудка — очень быстро и бесповоротно.

Что ж, понятно, почему тут нет особо мощных охранных печатей. Новички, угодившие сюда каким-нибудь