Я усмехнулся и направился к выходу. В коридоре больницы царила обычная для дневного времени суета — медсёстры сновали между палатами, из-за дверей доносились приглушённые голоса пациентов и целителей. Но в одном из боковых коридоров, ведущих к складу медикаментов, я заметил движение совсем иного рода.

Гаврила стоял, прислонившись к стене, а напротив него, смущённо теребя край фартука, переминалась с ноги на ногу Анфиса. Молодой охотник что-то тихо говорил, жестикулируя свободной рукой, а девушка прикрывала рот ладонью, явно сдерживая смех. В полумраке коридора их силуэты казались удивительно гармоничными — крепкий парень и хрупкая целительница душ, забывшие обо всём мире.

— … и тогда медведь как рявкнет, а Силантий со страху прямо в реку! — донёсся до меня голос Гаврилы. — Плывёт, ругается, а медведь на берегу стоит и головой качает, будто осуждает.

Анфиса прыснула в ладошку, её огромные серые глаза блестели от веселья. Заметив меня, оба резко выпрямились, лица мгновенно залил румянец.

— Воевода! — выдохнул Гаврила, отскакивая от стены. — Мы тут… я просто…

— Помогал мне с работой, — быстро подхватила Анфиса, хотя её пылающие щёки выдавали ложь с головой.

Я только отмахнулся, улыбаясь. Молодость имеет право на свои маленькие радости, особенно в наше суровое время. Прошёл мимо, оставив их разбираться со смущением.

Дом воеводы встретил меня привычной суетой: нанятые когда-то Захаром женщины творили на кухне кулинарные чудеса, внук одной из них — кучерявый парнишка — драил полы в коридоре. Я прошёл в кабинет, раскрыл пошире ставни и опустился в кресло. Сила всё ещё бурлила во мне, требуя выхода, применения. Закрыв глаза, я начал перебирать в памяти знания, всплывшие после прорыва.

Тектонический разлом — создание огромной трещины в земле, способной поглотить врагов или разделить поле боя. Металлический симбиоз — временное слияние с крупным металлическим объектом, позволяющее управлять им как продолжением тела. Горная цитадель — возведение из земли и металла растущей конструкции, которая стремительно превращается в укрытие. Живая броня — трансформация кожи в адаптивный металлический сплав, автоматически уплотняющийся при ударах. Расплавленная пасть — призыв магмы из глубин, создающей озеро лавы, если поблизости имеется вулканическая активность. Стальное эхо — создание временной металлической копии себя, обладающей семьюдесятью процентами моей силы. Магнитная буря — мощное магнитное поле, управляющее всем металлом и позволяющее левитировать. Хрустальная паутина — превращение воздуха в невидимые кристаллические нити, режущие как бритвы.

Каждое заклинание теперь ощущалось не как выученная техника, а как естественное продолжение моей воли. Я всегда знал, как это делать — эти знания были частью меня ещё в прошлой жизни, просто раньше не хватало силы для их воплощения.

Дверь кабинета распахнулась без стука. На пороге стояли Василиса и Полина — обе явно обеспокоенные, хотя и старались это скрыть.

— Прохор! — Голицына первой шагнула внутрь, её зелёные глаза внимательно изучали моё лицо. — Захар сказал, ты вернулся из больницы. Как всё прошло?

— Ты в порядке? — добавила Белозёрова, подходя с другой стороны. — Целые сутки без сознания — мы волновались.

Я откинулся в кресле, рассматривая девушек. Обе выглядели уставшими — видимо, действительно переживали.

— Всё прошло успешно. Более чем успешно, — ответил я. — Теперь я Магистр первой ступени.

Василиса присвистнула, а Полина ахнула, прижав руку к груди.

— Расскажешь, как это было? — попросила княжна, усаживаясь на подлокотник соседнего кресла.

Я кратко обрисовал суть пережитого мной, опуская самые личные моменты видений. Рассказал о зелье, о погружении в транс, о необходимости найти и преодолеть внутренние преграды.

— Барьеры из вины, страхов и сомнений… — задумчиво произнесла Полина, накручивая на палец прядь каштановых волос. — Интересно, какие барьеры сидят во мне? Что мешает раскрыть потенциал полностью?

— У меня, наверное, целый набор, — усмехнулась Василиса, но в её голосе слышалась горечь. — Начиная со смерти матери и кончая отцом, который считал мой дар недостойным княжны.

Я посмотрел на них обеих — такие разные, но обе сильные по-своему.

— Когда придёт время, я помогу вам обеим пройти через это испытание, — пообещал я. — У вас есть потенциал стать Магистрами, нужно только правильно подготовиться. Кстати, какой у вас сейчас уровень? Вы же следуете графику поглощения Эссенции?

— Мастер второй ступени, — одновременно ответили девушки и переглянулись, улыбнувшись.

— Мы обе перешли на вторую ступень на прошлой неделе, — пояснила Полина. — Твой график действительно работает идеально. Никакого отторжения, никаких побочных эффектов.

— И сила растёт плавно, без рывков, — добавила Голицына. — Хотя иногда хочется ускориться, поглотить больше.

— Не стоит, — покачал я головой. — Спешка в магическом развитии чревата необратимыми последствиями. Лучше медленно, но верно.

Девушки согласно кивнули. В кабинете воцарилась уютная тишина — из тех, что возникают между близкими людьми, которым не нужны слова, чтобы понимать друг друга.

Через полчаса я созвал общее совещание. В кабинете собрались все ключевые фигуры Угрюма — Захар с привычной папкой отчётов, Крылов с каменным лицом профессионального сыщика, Коршунов, и Борис, занявший место у окна.

— Докладывайте по порядку, — начал я, усаживаясь за стол. — Захар, что с продовольствием?

— Склады полные, барин, — старый слуга развернул свои записи. — После осенней ярмарки закупили всё необходимое. Зерна хватит до следующего урожая, солонины тоже. Правда, цены кусаются — торговцы почуяли, что у нас деньги водятся.

— Григорий Мартынович?

Крылов подкрутил ус, собираясь с мыслями.

— Порядок поддерживается исправно. После введения жёстких правил и строительства рабочего посёлка серьёзных инцидентов не было. Вчера была мелкая потасовка между суздальцами и рязанцами — спорили, чья очередь использовать подъёмный кран. Люди Могилевского разняли их быстро, обошлось предупреждением. Система десятников работает — они сами следят за своими артелями.

— А что с расследованием поджога? — уточнил я.

— Дело закрыто. Как я и предполагал — пьяная неосторожность. Некий Митрофан из ростовской артели курил трубку возле своей лачуги, заснул, искра попала на солому. Оштрафовал его на недельное жалованье.

Коршунов хмыкнул:

— Зато с внешней разведкой всё спокойно. Князь Сабуров пока молчит, видимо, переваривает наши успехи на ярмарке. Демидовы и Яковлевы тоже притихли после вашей рекламной кампании.

— Хорошо, — кивнул я. — Борис?

— Дружина в полном составе, воевода. Тренировки идут по расписанию.