Второй барьер трещит. Вина за слабость оказывается ложной — я не был слаб. Я был смертельно ранен, но всё равно нанёс решающий удар. Просто для его завершения понадобились двое. Отец и дочь. Прошлое и будущее империи.

Второй барьер рассыпается в прах, освобождая ещё один пласт моей силы.

Третье видение приходит не образами, а ощущениями. Я не вижу лабораторию Трувора — я чувствую её. Запах серы и ртути, треск магических разрядов, шелест пергаментов. Мой старший брат всегда предпочитал книги мечам, знания — силе.

Но сейчас все его знания бессильны.

Нечто древнее материализуется из теней. Не Бездушный, не Химера — само воплощение энтропии, распада, небытия. Тот-кто-за-Гранью не приходит лично, он посылает свою тень, свой голод.

Я никогда не встречал его, я не знаю, что произошло на самом деле, но именно так я вижу случившееся…

Трувор сражается. Наблюдаю вспышки заклинаний — он использует всё, чему научился за годы исследований. Огненные печати, рвущие пространство ледяные барьеры… Как и мне, ему подчинялись сразу две стихии, но против первородной тьмы всё это — детские игрушки.

И тут происходит странное. Трувор опускает руки. Перестаёт сопротивляться. На его лице — не страх, не отчаяние. Спокойствие. Даже… гордость?

Его фигура словно говорит: «Семена посеяны. Ты можешь убить нас, но не можешь убить то, что мы создали».

Он делает шаг навстречу тьме. Не в страхе, не в отчаянии — как учёный, идущий навстречу последнему открытию. «Я выбираю мою смерть. На моих условиях».

Тьма поглощает его, но в последний момент вижу — Трувор не проигрывает. Он просто заканчивает свою часть работы.

«Старший — в спокойствии, сделав свой выбор». Так сказал Кощей…

Третий барьер обрушивается на меня с сокрушительной силой: «Я сделал нас мишенью».

Кощей был прав — мой род всегда стоял на пути тёмных сил. Но именно я, построив империю, объединив земли, привлёк внимание Того-кто-за-Гранью. Все три брата умерли в одну ночь — это был хирургически точный удар по всему роду. Если бы я не стремился к величию, если бы остался простым воином, братья были бы живы.

Вина давит, как горная гряда. Проще принять её, дать ей себя раздавить. Но последние секунды жизни Трувора всё ещё стоят перед глазами. Именно так я представляю себе его смерть.

Заставляю себя посмотреть шире. Что было бы, если бы я не построил империю? Разрозненные княжества, вечные междоусобицы, слабые границы. Когда пришёл бы следующий Гон — а он всегда приходит — человечество встретило бы его раздробленным, слабым.

Сколько бы погибло? Сотни тысяч? Миллионы?

Империя выстояла даже после нашей смерти. Астрид удержала трон, передала его достойному наследнику. Созданная нами система пережила создателей.

«Мы не были жертвами, — понимаю я с абсолютной ясностью. — Мы были щитом».

Братья знали цену этой войны. Синеус шёл в катакомбы, понимая риск. Трувор исследовал магическое искусство, зная об опасности. Они были воинами — не только меча, но и знания. И они сделали свой выбор.

— Мы защищали человечество, — говорю я в пустоту. — Каждый по-своему. И даже смерть не освобождает от этого долга. Я продолжу нашу войну — за всех троих.

Последний барьер рушится не с грохотом, а тихо — как последний выдох умирающего. И первый вдох воскресшего.

Боль в груди, мучившая меня все эти видения, сменяется теплом. Не жжением, а мягким, обволакивающим теплом. Понимаю — не клятва связывала нас, братьев. А любовь, которая остаётся несмотря на смерть и предательство. Эта любовь не ограничивает. Она даёт силу.

Магия внутри меня меняется. Не становится сильнее — становится целостнее. Больше нет разделения на «безопасную» и «опасную», которой подсознательно избегал. Есть просто сила, которая течёт свободно, без преград и ограничителей.

Я больше не император. Не воевода. Просто один из трёх братьев, который продолжает защищать мир. Потому что младший и старший уже не могут.

Всплытие со дна собственного разума произошло резко, будто из глубокого омута. Первое ощущение — воздух. Настоящий воздух, а не призрачная субстанция транса. Лёгкие жадно хватали его, словно я не дышал целую вечность.

Открыл глаза. Белый потолок больничной палаты казался самой прекрасной картиной в мире. Реальный, твёрдый, материальный.

— Слава Богу! — Георгий Светов склонился надо мной, проверяя пульс. — Вы очнулись! Прошло двадцать шесть часов.

Попытался сесть, и тут накрыла эйфория. Каждая клетка тела пела от избытка силы. Магия бурлила во мне как горная река, сорвавшая плотину.

Мимолётное усилие, и скальпель на столике целителя начал меняться. Металл потёк как жидкость, сталь обернулась серебром, потом золотом, потом обратно. Раньше я тоже мог это, используя заклинание Рудная трансмутация.

Разница в том, что теперь это происходит одной лишь волей. С минимальными затратами энергии и без многоминутной концентрации. Просто думаю — и атомы железа становятся атомами золота. Мгновенно. Без усилий. Словно реальность сама подстраивается под моё желание. То, что раньше требовало солидных энергозатрат, теперь происходит интуитивно.

Новое усилие, и металлические инструменты начали светиться от жара, но не плавиться. Я контролировал температуру с точностью до градуса, заставляя молекулы вибрировать с нужной частотой. Скальпель раскалился добела, но столик под ним остался холодным.

— Осторожнее! — Светов отшатнулся. — Ваш контроль…

Он был прав. Сила отзывалась на малейший импульс, малейшую эмоцию. То, что раньше требовало сосредоточения, теперь происходило само собой. Опасно. Очень опасно.

Закрыл глаза, взяв эмоции под контроль.

Изменения ощущались во всём теле. Магические каналы расширились, их «пропускная способность» выросла в разы. Теперь я мог проводить через себя такие объёмы энергии, которые раньше разорвали бы меня изнутри. Мог удерживать несколько сложных заклинаний одновременно, не теряя концентрации ни на одном. Контроль над материей стал тоньше — чувствовал каждый атом металла в радиусе сотен и сотен метров.

— Как вы себя чувствуете? — спросил целитель.

— Как новорождённый, — ответил я честно. — Который ещё не научился ходить, но уже может летать.

А в сознании уже всплывали забытые знания — заклинания ранга Магистра, которые прежде были мне неподвластны…

Глава 18

Я поднялся с больничной койки, чувствуя, как новая сила пульсирует в каждой клетке тела. Светов всё ещё держал мою руку, проверяя пульс, хотя необходимость в этом давно отпала.

— Благодарю за помощь, Георгий, — сказал я, осторожно высвобождая запястье. — Без твоего присмотра было бы куда опаснее.

— Всегда рад помочь, воевода, — ответил