Процесс, похоже, не сильно отличался от того, когда я лечил птицу.

Разница была лишь в том, что на эти ранки расходовалось совсем незначительное количество Ци. Оно и понятно: чем больше степень тяжести повреждений, тем больше нужно усилий и Ци.

Сейчас же я по сути ставил заплатку за заплаткой на места повреждений. Ци рассасывалась и залечивала в тех местах ранки лисы.

Через двадцать минут всё было закончено, а я был опустошен наполовину, если не больше.

Было что-то медитативное, приятное и расслабляющее в процессе лечения, пусть Ли Бо и говорил, что я работаю с Ци как будто бью кувалдой по цветочку.

— Фуф… — выдохнул я, когда закончил и взглянул на труды рук своих.

Все раны и царапины на теле Хрули исчезли, и там сразу начала расти новая шерсть.

Лиса же радостно запрыгала.

— Ни одной царапины! — пищала она. — Вау! Полностью исчезли!

Плюх!

И на радостях бултыхнулась в воду, продолжать истреблять рыбий род. Что ж, радость для одного — это горе для другого, на том наш мир и стоит.

Я же продолжил восстанавливать Ци.

Но недолго, так как тело истратило слишком много сил, и требовалось их пополнить. С помощью еды, конечно.

Так что довольно скоро на бережку речки жарилась пойманная лисой рыбка. Не скажу, что люблю пресноводную рыбу, но тут не до выбора.

На нас с легкой завистью смотрела с того берега другая лиса. Во всяком случае, мне казалось, что с завистью. Возможно она проклинала нас.

От жареной рыбки Хрули, кстати, не отказалась.

— Вкуффнно… — хрустела она, дробя косточки рыбки. — Не сырая, конечно….Но вкуфффно.

— Это ты еще с солью и перчиком не пробовала, — заметил я.

— Беее! — скривилась лиса, — показывая, что она думает об этих ценнейших ингредиентах готовки.

Объелись мы знатно, ну а потом продолжили путь вдоль реки.

А Хрули… Хрули вовсю демонстрировала своей противнице, на которой по прежнему виднелись царапины и которая прихрамывала на одну ногу, свой идеальный мех.

— Ни царапины, тварь! — крикнула она ей, — А ты как, хромаешь, да? Так тебе и надо.

— Заткнись, ручная зверюшка! Поела жареной рыбки? Позор лисьего рода! Мы едим только сырое!

— Сама ты позор! Вот доберусь до тебя, будешь визжать как трусливая шавка!

— Аррррр!

— Аррррр!

Дружное рычание дополнил легкий плеск воды.

Речка текла неспеша. Ветер дул мягко. Солнце уже прошло свой зенит. Идеально.

Если бы еще насекомые не кусали, то подумал бы, что в раю. Благо, хоть на меня лететь птичье дерьмо перестало. Однако, это-то как раз вызывало внутреннее напряжение. Потому что ничего просто так не случается. У всего должны быть причины. И пока этих причин я не видел. Неужели опять какая-то крупная неприятность «копится»?

К счастью, следующие недели пути прошли спокойно. Лиса дралась, а я ее лечил. Когда не мог лечить ее, пытался лечить насекомых. Странно, но это работало. Я учился концентрироваться на крохотных объемах Ци. Однако всё это время Бессмертный говорил, что так работают только неумехи. Мол, это нерациональное расходование своей Ци, да еще и в придачу просто жизненных сил.

Но никаких схем и знаний, как он однажды сделал с Меридианами, больше не было. Собственно, те самые меридианы я начал вновь заучивать. Под чутким руководством вечно недовольного поэта. Второй раз образ он мне отказался передавать: я только рисовал, а он меня поправлял, хотя мне казалось, что я и так всё правильно делаю, а поправляет он просто для проформы.

«Не, не так!»

Так?

«Нет, правее».

А?

«А теперь левее! Да ты что, слепой? Я куда сказал? Если такой Меридиан в себе будешь пробивать, просто разорвешь энергетическую структуру и останешься инвалидом. Это не шутки!»

Да понял я.

«Ничего ты не понял!»

Собственно, сегодня был один из подобных уроков. Когда я помедитировал и очистил часть Меридиана, пришло время заучить схемы дублирующих Меридиан. Мне кажется, Ли Бо просто нравилось заставлять их рисовать, потому как повторять одно и то же я смысла не видел. Но не спорить же с Бессмертным? Тем более, иногда накатывала скука.

«Ты тупой? Линию веди с изгибом».

А можно поделикатнее? Без грубостей. Ты поэт или кто?

«С тобой по-другому не получается. И вообще, кто сказал, что поэт должен нежничать?».

Да уж, нежности — это не про тебя.

«Мои нежности только для красивых женщин. Ты под это определение не подходишь».

Я в сотый раз строил нарисованные на песке схемы и выводил по-новой. Это, знаете ли, нужно иметь ангельское терпение, чтобы выслушивать подобное в свой адрес. Благо, подобным ангельским терпением я обладал. Да и большинство слов Ли Бо я пропускал мимо ушей. Если реагировать на каждое оскорбление — никаких нервов не оберешься. С другой стороны, без Бессмертного мне вообще бы не с кем разговаривать, потому что Хрули была занята тем что играла в гляделки со второй лисой, на противоположном берегу.

Так что сейчас я максимально погрузился в схему на песке и не сразу заметил, что стало как-то тихо. А тихо стало потому, что никто не шумел. А никто не шумел потому, что Хрули куда-то ускакала. Вот такая простая причинно-следственная связь.

Обычно Хрули надолго от меня не отлучалась, потому что рядом была вторая лиса, и хоть она этого не показывала, но явно ощущала себя спокойнее, когда рядом был один молодой и праведный Даос. Который и подлечить может, и спасти, если что. Вдруг соперница окажется сильнее.

Впрочем, и ее противница обычно надолго не уходила. Вот только силы их становились неравными. Противнице приходилось зализывать раны после каждой драки, ну а Хрули….Хрули лечил я. И находил в этом что-то несправедливое. Всё же это нечестно, когда твоего противника лечат, а ты в разы медленнее восстанавливаешься.

Естественно, подобные мысли, высказанные вслух, Ли Бо высмеивал как глупейшие. Мол, наш мир — это борьба сильного с сильным за право лежать под солнцем. Ну а то, что это место предполагается устилать костьми врагов — это так, дело десятое.

Вокруг стояла такая тишина, что я даже вышел из состояния медитации. Что ж, пройдусь пока. Может, искупаюсь. Удивительно, но я полюбил это дело.

Я успел и искупаться, и поесть, и помедитировать, и даже Меридианы снова поочищать, а лисы всё не было.

Честно говоря, я даже заволновался. Она никогда так надолго не отлучалась.

Может, с ней что-то случилось?

«Да что с духовным