И тут он увидел стадион. Огромный, современный стадион с высокими трибунами, яркой подсветкой и вообще выглядящий так, будто его только что привезли из какого-то богатого столичного города и поставили здесь, посреди северной военной базы.

— А это что? — удивлённо спросил Семён у проходившего мимо бойца, который выглядел чуть постарше его и явно служил здесь подольше.

— Да не знаю, — пожал плечами тот. — Вчера ещё не было.

— Да ладно? — Семён аж рот открыл от удивления. — У нас в Великоповицке дом старосте шестнадцать лет строили! А он так и не воспользовался, как достроили, умер от счастья прямо в тот же день! А тут построили за день!

— Ну так краны подъёмные, все такое… — предположил боец, хотя сам выглядел не очень уверенным в своём объяснении.

— Чего? — не понял Семён. — Из крана же вода течёт, причём тут краны?

Боец посмотрел на него с некоторым удивлением, потом прищурился и спросил:

— Слушай, а ты откуда вообще?

— Так из Великоповицка, — ответил Семён как нечто само собой разумеющееся.

— Где?

— Ну там… сям, потом налево, и взять чуть западнее, — попытался объяснить Семён, делая руками какие-то непонятные жесты, которые должны были показать направление.

— Не знаю такого, — признался боец. — Большая хоть деревня?

— Шестнадцать тысяч! — гордо воскликнул Семён. — Сорок лет назад было, конечно. Потом государство начало переселять всех в город, выдавали квартиры, всё такое. Но некоторые отказались переезжать. То есть я и староста отказались.

— Стоп, — боец нахмурился. — Ты же сам только что сказал, что он умер.

— Ну да, — кивнул Семён. — Умер.

— Так это ты ему дом шестнадцать лет строил?

— Ага! — снова кивнул Семён. — А сейчас мне двадцать пять уже.

— А, сирота, значит… — сочувственно протянул боец.

— Почему это? — удивился Семён. — Матушка у меня есть, батя, две сестрёнки, три братика, два дяди, четыре тёти… — он начал загибать пальцы, потом пальцы закончились и пришлось их разгибать. В итоге родственников набралось аж пятьдесят штук.

— А ты чего тогда один в деревне жил? — не понял боец.

— Ну я же говорю, нам всей деревне предлагали переезд, — терпеливо объяснил Семён. — Выдавали квартиры, помогали с переездом. Но что это такое вообще, эта квартира? Живёшь где-то на высоте, а где хозяйство? Где кур держать? Где сарай поставить? А огород где? Нет, это не жизнь, это какое-то издевательство.

— Так погоди, — боец окончательно запутался. — Ты же всё равно ушёл из деревни в итоге… А как же огород? Как хозяйство?

— Ну да, не было у меня хозяйства, — пожал плечами Семён. — Я же говорю, жил один. А платил мне староста за то, что дом ему строил. Ну и олень иногда выбежит из леса, можно подстрелить. Так и жил.

— Так а чего в армию-то пришёл? — поинтересовался боец.

— Ну так староста помер, работы больше нет, — логично объяснил Семён. — В город всё равно не хотелось, но пришлось. Побродил денёк по улицам, увидел табличку о приёме в армию. Я не знал, каково это, подошёл к парню спросить. Стоит, жвачку жуёт, в своём телефоне ковыряется, разговаривает сам с собой, серёжка в ухе висит. Ну я его и спросил, как устроена армия. Он мне и рассказал.

— А что рассказал? — заинтересовался боец.

— Он сказал, что там очень плохо, — вспоминал Семён. — Аж дрожал бедный, когда рассказывал. Что там могут и побить, что рано утром вставать надо. А я смотрю на часы — в шесть утра говорит вставать надо. Я столько вообще никогда не спал! Я всегда в четыре вставал, чтобы на стройку успеть, да пока староста спит, огурцов у него на огороде собрать. Говорит, бегать надо будет много, а я и так всю жизнь бегаю, то за оленем, то от медведя. В общем, мне показалось слишком легко всё это, но место интересное. Так ещё и бесплатное, кормят, одевают! Вот так и пришёл.

— Мда… — покачал головой боец. — Антиреклама у него не получилась, выходит. Но ты, парень, смотри, вон туда лучше не ходи, — он кивнул в сторону стадиона.

— Почему? — насторожился Семён.

— Ну там Костя за стройку отвечает, — объяснил боец таким тоном, будто это и так понятно. — Мы не знаем, что там точно, но туда не ходим. А если ты слишком смелый, то можешь сходить, проверить, потом нам расскажешь.

— Не-не-не, я не смелый, — поспешно замахал руками Семён. — Мне что надо? Чтобы покормили, дали работу и сказали, что делать. Вот одежду, кстати, выдали, смотрите какая! Я бы в деревне сейчас самый модный был! Ну а в теории, что там может быть на этом стадионе?

— Да никто не знает, — развёл руками боец. — Может, по голове дадут, а может котлетами с пюрешкой накормят. Кто его знает…

— Ммм… — задумался Семён. — По голове не хочу, это точно. А вот котлетки с пюрешкой… Ай, ладно! Может, и правда угостят?

Он развернулся и решительно направился в сторону стадиона, не обращая внимания на предостерегающий взгляд собеседника. Всё-таки Семён не привык бояться неизвестности, а котлетки с пюрешкой звучали очень заманчиво, особенно если учесть, что до обеда ещё несколько часов.

Зашёл внутрь стадиона через главный вход и сразу увидел стойку регистрации, за которой сидела женщина. Женщина была не старая, с очень выразительным лицом и острыми чертами, одета во что-то строгое и деловое, и вообще выглядела так, будто знает ответы на все вопросы мира, но делиться ими будет только после того, как ты заполнишь правильные бумаги.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался Семён, подходя к стойке. — А что это тут такое?

— Это центр подготовки демоноборцев, — ответила женщина ровным голосом, не поднимая глаз от каких-то документов. — Можно записаться на двухнедельный курс обучения.

— Ой, да не, — Семён замахал руками. — Я думал, тут другое. Пойду лучше.

Он уже развернулся и сделал пару шагов к выходу, когда женщина окликнула его:

— А ты думал, что тут?

— Думал, тут пюрешкой угощают, — честно признался Семён, обернувшись.

— Дурак, что ли? — женщина наконец подняла на него глаза и посмотрела с некоторым удивлением. — Говорила же, что центр демоноборцев. Хотя… — она задумалась на секунду, — пюрешка у нас есть. А ещё компот и котлетки. В столовой для курсантов.

— Да ну? — обрадовался Семён. — Так это в корне всё меняет!

Он быстро вернулся к стойке, схватил протянутые ему документы и начал их подписывать, не глядя и не читая, что там написано.

Семён только отошёл