Сато-сан рассмеялась, а ее глаза засияли.

— Ах, какая маленькая хитрюга! Ну конечно, Канэко-сан! — она закивала с такт своим словам, — Я всегда рада видеть Вас. Ну а для красавицы Момо я готова испечь целую гору печенек. Буду ждать Вас в одиннадцать утра, — она погладила Персика по голове, и та блаженно зажмурилась.

Я внутренне выдохнул. План-обманка «Печенье» сработал идеально.

— Спасибо вам огромное, Сато-сан! — Я поднялся, в то время как Момо продолжала «пожирать» своими круглыми глазами бабушку на предмет дальнейшего «шантажа». — Тогда до завтра, ровно в одиннадцать мы будем!

Тот недолгий путь до своей квартиры мне пришлось силой вести Момо за собой, очевидно, сегодня она хотела бы остаться там подольше.

Но стоило мне зайти к себе, как на телефон пришло сообщение. Странно, кому я мог понадобиться в столь неурочное время?

Глава 18

Можно было сказать и по-другому, меня в целом не баловали телефонным общением. Но именно это в жизни прежнего Джуна меня вполне устраивало. Не пришлось «повторно знакомится» с другими родственниками, друзьями и прочим людом. Любой звонок из жизни «прошлого тела» был как шаг по минному полю — никогда не знаешь, куда влетишь, так что молчание стало отличным щитом.

Но я, кажется, знаю, кто это. И верно, Сато Каору. Очевидно, завтрашняя встреча не даёт ему покоя. Сомнения сейчас грызут его, как Момо резинового утёнка, и что-то мне подсказывает, что он решил передать эту эстафету и мне.

— Канэко-кун, — если бы он писал не клавиатурой, а рукой, готов биться об заклад, строчки бы сейчас прыгали, — я всё жду от вас точного времени, когда мне нужно быть.

— Сато-кун, — я быстренько набрасывал сообщение, — ждем тебя в одиннадцать тридцать, не позже и не раньше.

Только я отложил телефон, чтобы устроить вечернее тисканье Момо, как тишину разрезала мелодия вызова. Йошкин кот, снова Каору, ладно, придется ответить. Персик недовольно хрюкнула, потревоженная звонком.

— Канэко-кун, — раздался в трубке сбивчивый голос Каору, — прости за мою навязчивость, просто я боюсь. Не могу уснуть, руки дрожат, в голове рой мыслей, только я ничего не понимаю. — он задыхался, слова вылетали из него со скоростью пулемета.

— Сато-кун, — размеренно начал я, надо его успокоить, по возможности, — Ничего страшного. Сейчас ты ничего сделать не сможешь. Расслабься и ложись спать. А там уже и новый день придёт, такой долгожданный. — Я старался говорить очень спокойно, растягивая слова, надеясь передать хоть капельку своего спокойствия ему.

— Понимаешь, — он явно не всё договорил, — я так боюсь! Боюсь, что окажусь на пороге и на меня посмотрят так, как всегда говорила мне мама. Ну, что я не нужен тут. Вдруг в глазах у нее будет такая же отстраненность, что я видел у своей матери, стоило мне заговорить о бабушке или дедушке.

— Сато-кун, — с этим надо было срочно что-то делать. — Успокойся. Она ждет вашей встречи уже больше десяти лет. Поэтому сделай как я тебя прошу — ровно в одиннадцать тридцать будь у нее. Остальное уже моя проблема. — я нарочно сделал особый акцент на словах «она ждёт», в надежде, что это станет его якорем.

— Спасибо, — судя по голосу, он снова был готов расплакаться, — не представляешь, что для меня это значит. Я правда боюсь, как мальчишка. Главное, не сбежать оттуда, не дойдя до порога.

В голосе послышалась лёгкая самоирония, а вот это уже хороший знак.

— Спокойной ночи, Сато-кун, — его надо было закруглить, — и до завтра.

— Сбежишь ты, как же, — произнес я уже больше для Момо, потому что сразу же нажал отбой, и, на всякий случай, перевел на беззвучный. — Она сама как минимум тебя не отпустит. А вот мне нужен покой, завтра сложный день с самого утра.

Я погасил свет, длинные тени поползли по стенам, сплетаясь в странные узоры. Завтра, всё завтра, якудза, Каору, и, кажется, я ещё что-то забыл.

Я повернулся на бок, уже проваливаясь в объятия Морфея, в попытке догнать там Персика, которая теплым, храпящим калачиком уже давно отправилась в собачьи сны. А вдруг она там куда-то убежит без меня?

Будильник мне не понадобился, потому что я проснулся от того, что кто-то маленький и волосатый старательно дышал на меня.

— Момо, — сказал я, не открывая глаз, — и зачем ты проснулась в такую рань?

Ответа, естественно, не последовало, однако причину побудки можно было понять. Стоило мне встать с кровати, как она уже стояла под дверью, нетерпеливо поскрёбывая коготками по полу и издавая тихие, полные надежды поскуливания. Туманное прохладное утро не способствовало скорому пробуждению, но небольшая утренняя пробежка решила эту проблему. Возвращались мы немного усталые, но довольные.

Следующим пунктом у Момо было посещение кухни. Я, конечно, попробовал её отговорить, но мои доводы, что никто не ест перед посещением гостей, не возымели действия. Она смотрела на меня своими большими, немного грустными глазами, всем своим видом показывая, что она умирает от голода здесь и сейчас.

Посмотрев на часы, я понял, что пора собираться. Портфель с деньгами так и стоял сиротливо в прихожей. Вчера не было не сил, не желания убирать его, да и зачем? Очень скоро весьма значительная сумма моих средств плавно перекочует на поддержку местной организованной преступной группы. Мой вклад в экономику страны, так сказать.

— Скажи, Момо, — разговаривал я с ней, собираясь на встречу. Новый костюм был для этого слишком вызывающ, но с джинсами и майкой мой портфель выглядел как седло на корове. Ну или магнит для граждан с пониженной социальной ответственностью. Остается надеяться, что мой «дядюшка» сдержит слово. — Вот как ты думаешь, сколько можно было купить печенек на эту сумму? Но ничего, малышка, если сегодня всё пойдет по плану, то за старушкой Сато будет присматривать её внучек, а мы сможем наконец-то переселиться в более комфортное жилье.

Путь к «храму золотого тельца» пролегал через еще сонные улицы Осаки. Туман цеплялся за крыши, солнце пробивалось робкими лучами. Сам игровой центр в этот час напоминал спящего хищника: неон горел вполнакала, мертвенно подсвечивая пыльные витрины с призами. Грохот автоматов отсутствовал — лишь редкие, одинокие щелчки кнопок где-то внутри, словно нервный тик. Воздух,