Эльф внимательно посмотрел на написанное слово «Сигурд» и обвёл его тонкой линией. Воронка сходилась на нём.

Несколько следующих дней писарь провёл так, как и должен был проводить честный чиновник: проверял отчёты, задавал вопросы, просил пояснений. По мелочи. Где-то требовал принести дополнительные расшифровки потерь. Где-то «по глупости» неправильно заполнял форму, заставляя всё переделывать. На одном из заседаний магистрата вежливо поднял тему «неэффективного использования ресурсов в шахтном районе» и сразу утонул в потоке общих слов. Дальше слушать его не стали. Зато двое из тех самых нордов переглянулись. Этого было достаточно.

Во второй половине недели к нему в кабинет заглянул сам Сигурд. С порога — широкая улыбка, рыжая борода, запах пива и копчёного мяса. Он сел без приглашения, облокотился на стол, словно на кухонный.

— Говорят, ты копаешься в наших бумагах, как в чужой картошке, эльф, — без злобы произнёс чиновник. — Радует. Значит, не зря мы тебя держим.

Илвасион поднял взгляд от аккуратно сложенных кип документов, изобразил лёгкое удивление визитом.

— Я просто делаю свою работу, господин Халварсен, — ровно ответил талморец. — Цифры требуют уважения.

Норд хмыкнул:

— Цифры требуют, чтобы их понимали. В шахтах всегда были потери. Камень отваливается, руду портит вода, люди воруют. Но пока город стоит, всем хватает. Зачем тревожить то, что и так держится?

Писарь чуть наклонил голову, изучая собеседника как очередной документ.

— Тревожить — не моя цель, — сказал маг. — Мне нужно, чтобы бумага не врала. А бумага, к сожалению, не умеет лгать сама. За неё это делает кто-то другой.

Улыбка на лице Сигурда стала жестче, углы губ опустились.

— Аккуратнее, — мягко посоветовал норд. — Здесь не Саммерсет, эльф. В Маркрафте ценят тех, кто умеет закрывать глаза. А не тех, кто лезет туда, где будут только грязные руки и пустой кошель.

Талморский маг бросил короткий взгляд на папку с личными пометками. Пальцы едва заметно скользнули по краю, там, где были спрятаны сразу несколько подписанных самим Сигурдом распоряжений с аккуратно подсвеченными несоответствиями.

— В Саммерсете, — спокойно ответил он, — ценят тех, кто умеет считать до конца. Здесь, похоже, предпочитают останавливаться на цифре, которая больше нравится.

Сигурд некоторое время молча смотрел, потом вдруг расхохотался. Смех вышел громким, щедрым, как у человека, привыкшего смеяться вместо ответа.

— Ладно, — сказал он, поднимаясь. — Не я тебя сюда посадил, не мне тебя вытаскивать. Только помни: если начнёшь ковырять слишком глубоко, под твоими ногами тоже может сдвинуться подпорка. Маркрафт стоит на трещинах. Не стоит проверять каждую на прочность.

Норд ушёл, хлопнув дверью чуть сильнее, чем нужно. Звук гулко прокатился по коридору. Илвасион позволил себе короткий, бесцветный выдох. Предупреждение было ожидаемым. И опоздавшим.

К вечеру все собранные документы уже превратились в аккуратно прошнурованную папку с сухим, безликим заголовком: «Сводное исследование потерь в шахтном районе». Сверху — нейтральная аналитика, которую можно было показать хоть ярлу. Внутри — дополнительные листы, вложенные так, чтобы их увидел только тот, кто знает, куда смотреть. На этих страницах лежали подписи десятка влиятельных нордов, каждый раз — в связке с той самой «лишней» строкой, которая раздевала их до костей.

Теперь у талморского писаря были не просто подозрения и слухи. У него появились рычаги.

Вечером он долго сидел у окна своей комнаты, глядя на то, как Маркрафт проваливается в сумерки. По мостовой ползли огни, вдалеке слышался смех, где-то бряцали кувшины, ругались возницы. В этом шуме город оставался прежним. Ничего не изменилось.

Изменилось только одно: десять человек в городской администрации ещё не знали, что то, что они считали привычной «долей» и «традицией», теперь оформлено в чёткую, холодную схему. Схему, которую талморец мог в любой момент положить на стол тому, кто захочет качнуть власть. Или тому, кто решит, что пару гнилых балок пора выломать, чтобы дом не сложился всем на голову.

Высокоэльф провёл пальцем по корешку папки, лежащей на столе. Внутри шелестела не бумага. Внутри шуршали будущие решения.

Пока что маг-писарь просто подшил её в свой личный архив, спрятанный за скучными отчётами. Драться с десятком нордов сразу было бы глупостью. Управлять ими, имея на руках их слабости, — куда более двемерский подход.

Этот подход Илвасион понимал. И собирался довести до совершенства.

Незримая власть не падает на голову. Она заводится, как ржавый механизм: с тихого скрипа, с первых, почти незаметных оборотов. В Маркрафте это началось с того, что талморский писарь один раз сказал «нет» там, где все привыкли слышать равнодушное «как скажете».

В тот день в канцелярию явился очередной «уважаемый» норд из городской верхушки. Широкие плечи, меховой воротник, печать на шнуре, запах дорогого пива и дешёвого табака. На лице — уверенность человека, который привык, что бумаги подстраиваются под него, а не наоборот. Он положил перед Илвасионом короткий, аккуратно написанный запрос: «перераспределить охрану» в пользу шахтного района, снять патруль с квартала полукровок и отправить людей Йорунда «для стабилизации обстановки».

Талморский маг прочитал текст дважды. Один раз глазами чиновника, второй — глазами того, кто видел карту потерь и жалоб. Потом медленно поднял взгляд и, не меняя тона, произнёс:

— Оснований недостаточно. Полукровки за последние три недели не создавали беспорядков. Зато в шахтном районе отмечен рост потерь. Усиление там может быть истолковано двояко.

Чиновник моргнул, не сразу решив, расслышал ли правильно.

— Ты, эльф, предлагаешь мне, члену совета, расписать тебе ещё и «основания»? — в голосе уже зазвенело раздражение.

— Я прошу только то, что требуется по инструкции, — мягко ответил маг-писарь. — Если распоряжение будет выглядеть нечётко, ответственность ляжет не на вас, а на канцелярию. Я не намерен отвечать за чужие игры с охраной.

Высокоэльф говорил без вызова, спокойно, с тем самым сухим уважением к процедуре, за который его формально и держали. Но в ящике стола лежала прошнурованная папка, где фамилия этого норда уже была обведена тонкой линией. Человек на той стороне стола этого не знал. Чувствовал — да. Неосознанно.

После короткой паузы норд сунул в карман маленький мешочек, который собирался «случайно забыть» на краю стола, и скривился:

— Ладно. Я принесу подписи. И дополнительные пояснения. Раз уж ты у нас тут любитель порядка.

Он ушёл, бормоча себе под нос. На следующий день вернулся — уже с корректно оформленным распоряжением, где распределение охраны было выписано так,