"Добро пожаловать!"

На русском. Вот же зараза! Всё в голове перепуталось, но я иду дальше и открываю следующую дверь. За ней холл. Здесь горит камин. Брёвна потрескивают, языки пламени выхватывают из темноты диван и бурую медвежью шкуру перед ним. Над камином — величавые лосиные рога. Воздух пахнет смолой и едой — будто кто-то что-то жарит неподалёку.

Иного света, кроме камина, в комнате нет. Как не видно и жильцов. Или, может, хозяйки? На подлокотник дивана брошена короткая белая шубка, рядом — шапка с помпоном и вязаной маской, скрывающей лицо до самых глаз. Что это? Маскировка? Или хозяйка не любит холодный воздух?

Я ещё раз оглядываю полумрак. Вижу: одна из дверей приоткрыта. Будто кто-то манит меня, оставив дорожку из крошек. Только вот в сказках в конце такой тропы героя всегда ждёт ведьма-людоедка, а не принцесса.

Хотя в моём случае — может быть и то, и другое в одном лице. Я не вижу Фрост, но ощущаю до боли знакомое присутствие. Связь… она осталась. И едва я начинаю ощущать её, как в теле что-то вспыхивает, быстро, как серная головка у спички. Впрочем, оно тут же гаснет, но тепло остаётся.

Я иду.

Кухня освещена единственной лампой под матерчатым абажуром. У стен шкафчики, мойка, холодильник. В центре — стол, на нём блюдце с малиновым вареньем и чашка горячего чая. Одна.

Похоже, меня не ждали так скоро.

У плиты стоит девушка и переворачивает гренки. Я вижу только её спину — свитер-лапша, простые домашние брюки и… волосы. Белые и прямые. Не синие. А ещё слишком длинные.

Сердце сжимается. Я открываю рот, но не могу вымолвить ни слова. Хочу увидеть лицо — и понять, было ли всё сном. Но вместо этого просто смотрю на запястья девушки. Кожа на них — бледная, как алебастр.

Из-за цвета и причёски мне чудится: передо мной ожившая Кристалл — первая Фрост. Та самая, клона которой мы с её последовательницей достали из преобразователя в Готэме. Но ведь это невозможно! Да и связан я вовсе не с ней.

Девушка выключает газ, берёт тарелку с гренками и оборачивается. Синие глаза на мгновение распахиваются шире, но в остальном она остаётся спокойной.

— Очнулся, — говорит она ровно, словно просто констатирует факт.

Затем идёт к столу, ставит тарелку рядом с вареньем, садится.

— Ты вовремя. Вода в чайнике ещё горячая, и заварка осталась. Присоединяйся.

Я сглатываю, не сводя с неё взгляда. Она берёт гренку, аккуратно намазывает варенье и откусывает.

Фрост? Убийца Мороз, которая полностью оправдала своё прозвище? Или всё-таки… просто Луиза?

Губы у неё теперь чуть розовые, на щеках — лёгкий румянец. Она поднимает чашку и делает глоток.

— Любишь бергамот?

— Что? — я глотаю комок в горле.

Она серьёзно? Бергамот? Вместо объяснения, какого чёрта здесь происходит?

— В местном магазинчике был только такой, — как ни в чём не бывало поясняет она. — Хотя нет, ещё зелёный с жасмином. На мой вкус — редкая дрянь.

— Чай… — я окидываю взглядом кухню.

— Да, — бурчит она с набитым ртом. Берёт кружку, кривится, но делает глоток. — Кофе выглядел подозрительно. В прошлый раз я купила нечто в красной жестяной банке. Но по вкусу оно походило на поджаренный и размолотый в труху дешевый собачий корм. Бэээ.

Фрост правдоподобно рыгает, кривится, но тут же откусывает ещё кусок тоста. Она ведёт себя нарочито нормально. Я не свожу с неё взгляда. Осознаю, что это дешевый спектакль, и внутри закипает злость.

— Где мы?

— В жопе мира, — равнодушно отзывается Фрост, вновь отпивая чай. — Местные называют это место Якутия. Кстати, поздравляю, Влад, ты дома! Добро пожаловать! Ну как, стены лечат?

— Почему мы здесь?

— Потому что весь мир теперь хочет порвать нас на куски. — Фрост устало откидывается на спинку стула. — Не голоден? Тогда иди в холл. Там телек. Включай любой канал и смотри. Мы там мелькаем уже четвёртый месяц.

— Четыре месяца? — потрясенно выдыхаю я.

Она лишь дёргает плечом. Отвечать на мои короткие вопросы ей, похоже, надоело. Зачерпывает варенье ложкой и сразу отправляет в рот. Смотрит куда-то в сторону.

Я замечаю стул. Ноги подкашиваются. Подхожу, сажусь. Судороги медленно ползут по икрам. Я морщусь и попытаюсь размассировать мышцы, вернуть им тепло.

— Значит, нас ищут, — выдыхаю я, склоняясь вперёд. — Лига?

— Её остатки в том числе, — фыркает Фрост. — Плюс многие злодеи. А ещё богатеи разной степени паршивости. За наши головы назначена такая награда, что я боюсь даже нос высунуть из этого сарая.

Я оглядываюсь.

— Что это за место?

— Охотничий домик одного старого знакомого, — бурчит Фрост, нахмурившись. — Того самого олигарха, на которого я когда-то работала. Ну и которого отстрапонила, как в последний раз.

Меня передёргивает от упоминания последнего действа. Это что-то похожее на ревность. Возможно, она и есть.

Фрост отодвигает тарелку, скрещивает руки, закрывается, как броней.

— Ты ему веришь?

— У него столько денег, что он может позволить себе не гнаться за наградой. — Она снова дёргает плечом. — А ещё его очень впечатлило то, что я сделала с Готэмом. Думаю, держать меня под боком для него даже выгоднее, чем инвестировать в личную ядерную боеголовку. Я теперь опасная и эксклюзивная штучка. Ну и ещё я могу с ним поиграть, не то что тупая железяка с плутониевым зарядом.

Я хмурюсь.

— Ты с ним…

— И что? — зло перебивает Фрост. — Какая разница? С тобой я тоже ничего не чувствую. Только раздражение.

— Ничего? — я прищуриваюсь. — Мы с тобой… спали?

Она вскидывает брови. Ни "да", ни "нет". И всё же…

— Почему я этого не помню?

Молчит. Но я уже знаю ответ. Фрост умеет стирать память и ковыряться в чужих головах.

— Там нечего помнить, — шипит она. — Но мы теперь вместе. Радуйся, Влад, ты получил девушку своей мечты.

Фрост резко встаёт, отходит от стола. Опирается о раковину, руки всё ещё скрещены, взгляд острый, как лёд.

— Ещё тогда, в джакузи твоего мёртвого шефа, ты кончил и растёкся с идиотской улыбкой на роже, а я… не почувствовала ничего! — Её голос звучит хрипло. — И знаешь, когда ты горел в той капсуле, мне было куда приятней видеть это, чем надрачивать тебе ногами.

Во