Возмездие! Я стал причиной ледяного ада в их мире, и мой собственный теперь сгорает… Жестоко, но в этом сквозит незыблемая закономерность.

Я смеюсь от отчаяния. Безумно. Но хохот перерождается в кашель, а кашель — в тишину. Всего миг назад грудь разрывало от боли, но вот уже нет ничего. Только свет. Он вырывается из-под земли, поглощает остатки парка, реку, небо.

Этот свет… он больше не обжигает — стирает.

Но унесёт ли он с собой память о ледяных руинах Готэма? О Фрост, ради которой я отдал пламени собственную душу? О десяти миллионах… не картинок, а реальных людей, превратившихся в обмороженные трупы. А всё потому, что я стал вирусом в их родном мире.

А вдруг закономерности нет? Что если случившееся — это случайность?

Прежде чем я успеваю дать ответ самому себе, мир вокруг становится белым.

Глава 10

Свет меркнет, пока не сменяется тьмой, но это не смерть. Я продолжаю ощущать своё тело. Первой приходит тяжесть. Затем нахлынывает осознание — мир вокруг больше не меняется и не напоминает влажную губку, сочащуюся кровью. Не обдает холодом и не смердит грязной морозилкой. Сейчас он пахнет и… дарит тепло?

Со стоном открываю глаза — над головой бревенчатый потолок. Влажный пар. Пытаюсь шевельнуться — и тут же боль ударяет в спину, будто каждый позвонок сжали тисками до хруста. Что это? Почему ноги не двигаются? Я парализован?

Шевелю пальцами — те, хоть и неохотно, откликаются, а затем их скручивает судорогой. Резко и сильно. Спазмы растекаются по телу ритмичными волнами, вымораживают каждую мышцу. Я хрипло вскрикиваю, выгибаюсь, мечусь — и падаю со скамьи.

Пол твёрдый. Меня трясёт, как в приступе эпилепсии. Сжимаю зубы, терплю, и судороги медленно отпускают.

Перевожу дух, пытаюсь понять, где я. Перед глазами белеет край полотенца, на котором я лежал. Пытаюсь встать, но руки подгибаются, тело дрожит. Ощущение такое, будто я без передышки отпахал три смены на заводе. Вот она, причина моего состояния — полное истощение.

Оглядываюсь — кажется, это жарко натопленная сауна. Я один. Голова гудит так, что я даже не пытаюсь вспомнить, как здесь оказался. Но нужно. Чувство опасности словно последовало за мной из кошмара, и теперь гонит адреналин по венам. Требует бить или бежать.

Прикрываю глаза. В темноте, как на экране, всплывает картина: морозный ад. И Фрост… Потом — я лечу над оледенелыми руинами с ней на руках. Вокруг только разрушения и смерть. Затем — уцелевшая ферма. Мы хотим спрятаться там, перевести дух. Подходим к дому. Выстрел. Боль пронзает спину. И… всё.

Я что, словил пулю? Шевелю лопатками — ноет. И не в одной точке, а будто по спине прошлась горячая косая линия. В меня стреляли очередью? Как я тогда выжил? Почему я не в больнице, чёрт возьми?!

Ответа нет.

Поворачиваюсь на бок. Шиплю — в нос бьёт запах хвои. Но не пряный и естественный, а резкий, химический. Будто кто-то нарочно разлил ароматизатор для бани, чтобы перебить другой запах. Мускусный… Я втягиваю воздух и понимаю — так пахнет секс.

Открываю глаза шире, оглядываюсь. Да, я точно один. Но кто-то ведь принёс меня сюда. Уложил на полотенце. И… потрахался? Звучит нелепо. В отключке я вряд ли был на что-то способен.

Смотрю на себя — тело обычное. Я даже похудел. А затем приходит ещё одно воспоминание: с подачи Фрост я стал Огненным Штормом. Пламя напитало меня, усилило, подарило мышцы и силу. А сейчас… всё исчезло. Я сдулся, как качок, слезший со стероидов.

Поднимаю руку, касаюсь лба — горячий. Но не сильнее, чем при обычной паскудной простуде.

И тут в голову лезет сумасшедшая мысль: а если ничего не исчезло… потому что и не было? Готэм, служба, Фрост… Вдруг это всё — бред?

Ещё раз пробую встать — безуспешно. Стаскиваю полотенце, укутываюсь. Голова снова гудит, как будто по ней хорошенько треснули. Или это просто тепловой удар? Может, поэтому мысли кажутся спутанными?

— Чёрт!

Пол не только твердый, но и холодный. С трудом сажусь. Жду, собираюсь с силами. Оперевшись на лавку, встаю сначала на колени, потом — на ноги. Всё плывёт, кружится, но я держусь.

Дышу, стараясь успокоить сердце. Получается. Смотрю на дверь сбоку.

Если и есть ответы, то они за ней. Пошатываясь, подхожу, толкаю — не заперто.

В предбаннике меня сразу же пробирает озноб, и я едва не захлопываю дверь обратно. Жар сауны хоть и душит, но кажется… родным. Хочется вернуться в парилку, как в безопасный кокон.

Но нужно выйти. Меня ждут. Я понимаю это, когда вижу на вешалке белый махровый халат, а под ним тапочки. Похоже, их оставили для меня. Сауна явно частная. Разминаюсь, возвращаю контроль над телом, затем одеваюсь. Подхожу к входной двери. Открываю.

И застываю.

Снаружи ночь. Зима. Сугробы по пояс. Высокие кедры. Полузаметённая тропинка ведёт к небольшому дому. Двускатная крыша завалена снегом. А крыльцо… знакомое.

Не то чтобы я видел раньше именно этот дом. Но похожих — десятки. У меня на… родине.

Ну точно. Из трубы идёт дым, он заметен на фоне полудиска луны.

Я в России?

Ещё раз осматриваю дом. В окошке горит тёплый свет. Он манит, как маяк путника. Или как огонь мотылька?

Засунув ноги поглубже в тапочки и затянув пояс халата, я ругаюсь сквозь зубы, разминаю ноги и припускаю по тропинке вприпрыжку. Холод зло кусает всё, до чего может дотянуться, лезет под полы халата. Забыв о боли и слабости, я бегу быстрее. Теряю тапочек в провалившемся под ногами снегу, едва не подскальзываюсь на обледеневшем крыльце. Толкаю дверь, вваливаюсь внутрь и поспешно захлопываю её за собой.

Спина ноет после пробежки, а зуб не попадает на зуб. Влажные волосы успели заледенеть и встать дыбом. Я зол — и в то же время потрясён. Если я когда-то и был суперзлодеем, то теперь… обычный человек? Огненный Шторм был способен вынести холод, убивший Супермена, а меня бьёт ознобом от такого вот пустяка.

Оглядываюсь. У стены аккуратно сложены дрова. Напротив — лыжи, палки и снегоступы, висящие на стене. Слева от меня — полки с припасами, банками, консервами, корзинами, справа занавеска. Под ногами —