Начнутся проверки. Начнутся гонения на ведьм, будут хватать всех подряд — и виноватых, и просто подозрительных.

— Именно, — кивнул я. — И меня беспокоит не только это, а состояние тела. Оно не соответствует предполагаемому времени смерти. Мне кажется, что что-то замедлило или вообще выключило его процессы разложения, и это… ненормально.

Повернулся к нему.

— Я проведу вскрытие в ближайшее время. Лично. Мне нужно понять, как именно его убили до того как распяли, и что за дьявольщина не дает ему гнить. Как только у меня будут результаты, я предоставлю тебе подробный отчет. А потом передам тело вам. Пусть ваши экзекуторы уже разбираются с его духовной составляющей.

— Хорошо, — мрачно ответил Корней. — Я сегодня подниму на уши всех своих, чтобы начали разбираться уже сейчас. Если в городе завелись культисты, то мы обязаны найти их как можно скорее, чтобы подобное не повторилось. Не хватало нам очередных вспышек бунтов с эльфами. С ними и так было много проблем.

Мы подошли к Потапову. Следователь выглядел измотанным. Он протянул мне свою визитку.

— Вот мой личный номер, господин коронер. Держите в курсе. Любая мелочь может быть важна.

— Обязательно, — я взял визитку. — Как только что-то прояснится, я сразу вам сообщу.

Мы обменялись рукопожатиями и, оставив полицию на поляне, направились к выходу из леса. Девушки шли позади, стараясь держаться как можно ближе друг к другу.

Когда мы вышли на опушку, нас встретила встревоженная тишина. Остальные гости — Вяземский, Каммерер и дамы — ждали нас у лошадей, сбившись в небольшую группу. На их лицах читался страх и настороженность, не лишенная любопытства.

— Что там произошло? — спросил Вяземский, делая шаг нам навстречу.

Корней, мгновенно вернув себе маску невозмутимого аристократа, поднял руку.

— Господа, дамы. Прошу прощения за испорченный отдых. К сожалению, охота окончена в связи с непредвиденными и, скажем так, неприятными обстоятельствами. Егеря проводят вас обратно в имение.

Никто не стал задавать лишних вопросов. Если хозяин имения и Мастер Инквизиции в одном лице сказал, что так надо — значит так надо.

Они молча сели на лошадей и, в сопровождении егерей, тронулись в обратный путь, то и дело бросая назад озабоченные и непонимающие взгляды.

Мы подошли к выходу и стали прощаться у ворот его имения. Громадные, из черного чугуна, они отделяли мир Корнея от дикого и неуютного сумрака, в который нам предстояло вернуться.

— Прости, Виктор, — Корней провел рукой по лицу, и на мгновение с него слетела маска Мастера Инквизиции, оставив лишь уставшего, раздосадованного человека. — Охота накрылась медным тазом.

Я пожал плечами, пытаясь изобразить на лице легкое, почти беззаботное разочарование.

— Да брось, Корней. Я эту возню с птицами и лошадьми никогда особо не жаловал. Так, повод проветрить голову. Досадно, конечно, что не посидели у камина за стаканом бренди, но все остальное… — я махнул рукой. — Мелочи жизни.

Он посмотрел на меня, и в его глазах удивление смешалось с чем-то еще. А потом он рассмеялся. Коротко, нервно, без тени веселья.

— Мелочи? — переспросил он. — Виктор, ты хоть понимаешь, в какую жопу нам выльются эти «мелочи»? Ты себе даже представить не можешь.

Я хмыкнул, глядя на темнеющую дорогу.

Не могу?

Еще как могу, мой друг. Нас ждет невообразимое путешествие в самое сердце бюрократического ада. Протоколы. Допросы. Сначала — местная полиция, уставшая и напуганная. Потом — твои ребята из Инквизиции, которые будут искать следы темной магии в каждом пне. А потом, когда информация просочится наверх, а она просочится, приедут столичные. Серьезные, холодные люди из Министерства, для которых мы все — просто провинциальные дикари, не способные уследить за собственным лесом. Они будут копать. Под тебя, под меня, под каждого, кто был сегодня здесь. И каждый из нас будет под микроскопом. Так что да, Корней. Я могу себе это представить даже слишком хорошо. Знаешь старый анекдот про «жопу»? — спросил я у него?

Он посмотрел на меня так, словно я с ума сошел.

— Виктор, какой, нахрен, анекдот?

— Самый обыкновенный. Армянское радио в эфире в девять часов утра сказало: «кто хочет узнать, что такое жопа — приходите вечером к семи часам и включите третий канал». Вечером в семь часов люди включают телевизор, а по третьему каналу показывают огромную жопу на весь экран. Так длится минуту, две, три. А затем голос диктора говорит: вот это жопа, а все остальное — херня'. Так вот, мой друг — прорвемся, — только и сказал я, протягивая ему руку.

Он крепко пожал ее.

— Это самый идиотский анекдот, который я слышал в своей жизни. Ладно, давай. И держи меня в курсе по вскрытию. Важна любая деталь.

— Непременно.

Мы развернулись и пошли к машине. За спиной с тихим гулом закрылись ворота. Девушки молчали всю дорогу до «Имперора». Они шли рядом, почти вплотную друг к другу, словно пытались согреться в этом промозглом вечере. Я видел, как дрожат плечи Алисы, и как плотно сжаты губы Лидии.

Салон машины встретил нас тишиной. Я завел двигатель. Фары выхватили из темноты кусок гравийной дороги и стволы деревьев. Мы медленно покатили прочь от этого места.

Тишина давила. Наконец, когда мы выехали на шоссе, и огни города показались далеким заревом на горизонте, Алиса не выдержала.

— Что это было? — ее голос был сдавленным и испуганным. — Громов, что это, черт возьми, было?

— Это был ритуал, — спокойно ответила за меня Лидия. Она не смотрела на Алису, ее взгляд был прикован к темному окну, в котором отражалось ее бледное лицо. — Темный ритуал.

— Я понимаю, что ритуал! — почти выкрикнула Алиса, ее самообладание дало трещину. — Но… зачем? Кто? Почему он… так?

Я вел машину, глядя на убегающую под колеса дорогу. В голове уже выстраивалась цепочка, в которой я до конца не был уверен, но создавалось жуткое впечатление, что я могу оказаться прав.

— Это не было бессмысленным насилием, — начал я. — Каждое действие имело цель. Распятие — не просто способ убийства. Это символ. Жертва. Искупление или наоборот осквернение. В зависимости от того, какому богу молились те, кто это сделал. И вообще богу ли.

Я переключил передачу и понял, что брякнул лишнего. Бог. Есть ли в этом мире бог? А боги? А если есть, то какие они? Как