Девушки за моей спиной испуганно дышали, и я слышал, как стучат зубы Алисы.

Мне же удавалось сохранять профессиональное хладнокровие. Шок не прошел до конца, но я понимал происходящее и уже пытался анализировать.

Эльф. Распятый. С разрезом на груди. Под имперским протекторатом. Кому, для чего и зачем, я уже не спрашиваю. Очевидно, что это было дело рук не просто шайки расистов, которые решили убить эльфа просто по неприязни к его длине ушей. Здесь что-то случилось. Что-то, связанное с магией. Не нужно быть экспертом оккультных наук, чтобы до этого дойти своим умом.

Как только эта информация дойдет до столицы — начнется самый главный карнавал. И звонок из канцелярии по поводу Улины покажется не только мне цветочками.

— Следователь, — нарушил я тишину, — будьте добры, подайте перчатки и ваш набор для осмотра.

Потапов вздрогнул, словно очнувшись ото сна. Он неуверенно кивнул и, покопавшись в своем саквояже, протянул мне запечатанный пакет с латексными перчатками и небольшой металлический кейс с инструментами.

Я надел перчатки. Ощущение латекса на кистях и запястьях оставалось таким же привычным, как и в прошлом мире. Потапов же, как и Корней, молча отошли в сторону, уступая мне поле для работы.

— Алиса, фото. Общий план, затем детали, — скомандовал я, подходя к телу. — Лидия, протокол. Записывай все дословно.

Я присел на корточки рядом со снятым с подобия распятия. Тело не источало запаха разложения. Я бы даже сказал, что от него вообще не было запаха, словно от восковой фигуры.

— Осмотр места обнаружения трупа, — начал я диктовать, и мой голос стал тем самым безэмоциональным голосом патологоанатома, который сотни раз звучал в тишине прозекторских. — Труп неизвестного мужчины, предположительно расы эльфов, обнаружен в лесном массиве…

Мой взгляд скользнул по разрезу на груди. Он был сделан не хирургическим инструментом. Края раны были неровными, рваными, с обширными кровоподтеками.

— … на грудной клетке, в проекции сердца, имеется зияющая рана неправильной формы с осадненными краями. Сердце в грудной полости отсутствует. Разрез нанесен предположительно тупым, но обоюдоострым предметом, возможно, ритуальным ножом.

Я перевел взгляд на лицо. Аккуратно, кончиками пальцев в перчатках, я стер с его щеки грязь и засохшую кровь. Кожа под ними была бледной, почти фарфоровой. Никаких следов ударов, ни ссадин, ни синяков, характерных для борьбы. Но на левой щеке виднелся темный, багровый отпечаток.

Не его кровь. Слишком темная, уже свернувшаяся. И форма… похоже на отпечаток ладони. Словно окровавленной пятерней провели по лицу. Зачем? Ритуальное унижение? Символический жест? Или просто подпись убийцы?

— … лицо без видимых повреждений, за исключением следа, похожего на смазанный отпечаток ладони, на левой щеке.

Затем я осмотрел руки и ноги. Запястья, стянутые веревками, были покрыты глубокими бороздами и кровоподтеками — следы прижизненного связывания. Но на лодыжках, на теле, на одежде ничего. Ни царапин, ни разрывов ткани, ни следов волочения.

Странно. Очень странно. Если его тащили сюда силой, должны были остаться следы. Ссадины, синяки. А их нет. Значит, он пришел сюда сам? Добровольно? Или его принесли на руках, как жертвенного агнца?

— … на запястьях странгуляционные борозды, характерные для связывания. Других следов борьбы или перемещения тела по земле не обнаружено.

Я поднялся, отряхивая с перчаток прилипшие листья. Картина была ясной и одновременно абсолютно непонятной.

— Это убийство вне всяких сомнений, — сказал я, поворачиваясь к Потапову. — Жестокое ритуальное убийство. И, судя по состоянию тела, он мертв не менее суток. Возможно, дольше.

— Но как? — прохрипел следователь, указывая на тело дрожащим пальцем. — Оно же… оно почти свежее! Никаких признаков…

— Я не знаю, господин следователь, — сказал я спокойно, глядя ему в глаза. — Смею предположить, что во всем виновата темная магия, и с этим уже будет разбираться Святая Инквизиция.

Я выразительно посмотрел на Корнея. Он едва заметно кивнул.

— Да. Это наша работа, — его голос был тихим, но в нем звенела сталь. — Но для начала, как ты и сказал, нужно разобраться с формальностями.

— Вызывайте катафалк, — распорядился я, обращаясь к Потапову. — Тело нужно немедленно доставить в прозекторскую. Вскрытие необходимо провести как можно скорее. Мне нужно понять, как он умер, до того как его растянули на этом дубе и вырвали сердце.

Катафалк прибыл минут через сорок. Неприметный черный фургон без окон, который выглядел в лесной глуши еще более чужеродно, чем мы. Двое молчаливых санитаров, привыкших к подобным картинам, без лишних слов и эмоций упаковали тело эльфа в плотный мешок, погрузили на носилки и скрыли в недрах машины.

Кажется, что их не волновали ни оккультный атрибут, ни эльф, ни то, что это произошло неподалеку от имения Мастера Инквизиции в Феодосии. Словно они видят это каждый день и их ни капельки подобное не смущает.

Тяжелые задние двери захлопнулись с глухим стуком. Фургон, развернувшись на узкой поляне, медленно покатил по лесной дороге, увозя с собой главную улику, и оставляя нас наедине с гнетущей атмосферой этого проклятого места.

Я отошел в сторону, пока Потапов и его люди заканчивали собирать вещдоки, упаковывая огарки свечей и образцы почвы в пластиковые пакеты. Корней подошел и встал рядом со мной. Мы молча смотрели на ритуальный круг.

— Что думаешь? — наконец спросил он, не поворачивая головы. Его голос был тихим, лишенным обычной уверенности.

— Думаю, мы вляпались в очень серьезное дерьмо, — ответил я, глядя на темные символы на земле. — Это не просто одинокий сумасшедший культист, решивший поиграть в черную магию. Это спланированная акция. Символы, ритуал, выбор жертвы, способ убийства — все продумано до мелочей. И если случай в доках с Улиной мог быть просто вспышкой агрессии пьяного матроса, то это…

Я сделал паузу, собираясь с мыслями.

— Они не просто убили его. Они что-то делали. Какой-то ритуал. Непонятно, что и для чего, но явно хотели чего-то добиться. Вырванное сердце, рунные знаки, символика… это не просто жестокость, это элементы обряда.

— Черная магия, — Корней сжал кулаки. — И они использовали для этого эльфа, явно осознавая, что с ними любой ритуал даст куда более мощный результат.

Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидел не только гнев, но и тревогу.

— Ты же понимаешь, Виктор, что будет, если эта информация дойдет до столицы в таком виде?