Подсказал мне верный выход Бессмертный.

— Печать нужно разрушать всю одновременно. Все линии. Все черточки. Иначе будет…

— Бум… — ответил я, как раз после такого «бума».

— Именно. Жаль, что ты до этого сам не додумался. Впрочем, иного от тебя я и не ожидал.

Я вздохнул и продолжил. Наконец-то у меня были знания и техники с которыми можно было работать и главное, экспериментировать. Еще бы с десяток разных техник, вообще была бы красота, но, как говорится, бери что дают.

Надо сказать, что развоплощать Триграмму поначалу было почти так же сложно, как и создавать ее. Но освоить этот навык это было нужно, поэтому я уделил этому почти все время. Ци мне всегда не хватает, и чем меньше я ее трачу, тем дольше могу продолжать тренировки.

К сожалению, это вдобавок еще и значило, что просто тренировка на автомате, без «осознанности» не прокатит. Одна ошибка — и всё разрушится. Триграммы — это не Символы, которые были вбиты в подкорку и где я уже никогда не ошибался. Тут я каждый раз был как на минном поле: чуть криво вывел линию — бабах; не одновременно убрал «Волю» из триграмм — бах.

Сбор Ци, увы, работал лишь на тех Триграммах, которые не были «использованы» и которые просто висели нарисованные в воздухе. Если же я использовал печать для техники удара, то Ци было уже не собрать. Она просто рассеивалась.

Добавочным эффектом после подобных тренировок стал шаг Восьми Триграмм. Он начал получаться заметно проще и легче, хотя ему я время перестал уделять. Тут одно было связано с другим. Ведь менялись лишь детали. Суть оставалась прежней. Печать Триграмм, пусть и несколько видоизмененная была основой техники.

И ведь как получалось: не уничтожь мы с лисами несколько месяцев назад тот демонический цветок и черных кур, у меня не было бы монетного меча. А без него и духа, который обучил бы меня двум «приемам», я бы не научился использованию «импульса Ци» и, соответственно, не смог бы адаптировать Триграммы для ударной техники. А так я усвоил тот принцип и приложил его к «удару».

Хотелось проверить «технику» удара, убедиться, что я не сделал «пустышку», что техника эффективна.

И для проверки мощи я решил ударить…дерево. Ну а что — не живых же существ бить? А камень бить я побаивался. Дерево, конечно, тоже живое, но по другому.

Ничего страшного не произошло. Просто отбил кулак и разбил до крови пальцы. Ну а дерево…его мощно тряхнуло и листья посыпались на меня. То, что я никогда бы не смог так ударить просто физической силой было и так понятно. Техника «удара» была вполне рабочей. И судя по темпу развития событий вокруг, мне выдастся возможность ее протестировать в деле. Как минимум на обычных цзянши, как максимум, на их главаре.

Наверное, за всю мою новую жизнь — это был самый насыщенный на тренировки период. Пока что. Скорее всего в дальнейшем их будет еще больше. Особенно если мне достанутся новые знания.

Да и честно говоря, впервые я был так «заряжен» на тренировки. Я смотрел на одежду Святого, и понимал, что кроме прекрасного и действительно полезного эффекта «спокойствия» у нее есть и другой эффект, — очевидно подавлялись практически все слишком сильные эмоции и спектр того, что я испытывал в очень небольшом диапазоне. Не то, чтоб я сам по себе был излишне эмоциональным, но разницу я ощущал. Пожалуй, эту одежду стоит надевать лишь перед боем, и уж точно не во время обычной жизни и тренировок.

И быть собой мне нравилось больше, чем быть абсолютно спокойным. Так, у меня каждый раз после укуса нефритовой пчелы и просмотра воспоминаний был мощный всплеск эмоций, отчего я мог зависнуть на час, проматывая и обдумывая в голове увиденное. Причем это не обязательно должны были быть важные воспоминания, часто это были куски детства и юности Праведников. Просто частички чужой жизни, где ничего особо полезного, с точки зрения знаний, почерпнуть я не мог. А вот с точки зрения «жизни» — мог. Воспоминания, особенно чужие, не требуют осмысления в буквальном смысле, они больше требуют переживания или даже сопереживания. Разве можно сделать выводы из чужих жизней? Нет. Их, эти жизни можно только прочувствовать и это и был на мой взгляд единственно верный подход.

Каждый день пчелы продолжали отдавать мне частицы воспоминаний, а я их регулярно подкармливать. В некоторых воспоминаниях мне вновь довелось увидеть то, как работала с Триграммами Просветленная. Именно тогда-то я и понял: то, что я определил как молитву девушки-Просветленной, когда она держала между ладоней светящийся символ триграмм, молитвой не являлось.

Это было кое-чем другим: Просветленная отдавала Ци Вселенной. В этом у меня не было ни малейших сомнений. Я улавливал отголоски ответа Поднебесной. Ответа, который означал, что Вселенная принимает эту Ци. Меня волновал один вопрос, почему и для чего она использует в таком простом действии триграммы? Бай-Гу учила меня рисовать палочкой на песке и воде и с помощью этого отдавать Ци обратно в мир. Для удобства поначалу я использовал символ Инь-Ян, но потом даже этого мне не требовалось. Я просто мог вытянуть руку, выпустить Ци и получить отклик Вселенной. Этого было достаточно. Но это мне достаточно. А что, если другие ощущали всё иначе? Что если у них были большие сложности с тем, чтобы «отдать» Ци? Ведь мало просто выпустить Ци, нужно и почувствовать «отклик» Поднебесной. И видимо печать Восьми Триграмм и помогала той девушке ощутить подобный отклик. Не у всех были такие «тепличные» условия обучения, как у озера Бай-Гу.

Я спрашивал Бессмертного об этом, но в таких вещах он был…не силен. Зная его характер, он скорее всего никакой Ци обратно не отдавал.

Спрашивал я и лис и улитку о том, как они «отдают» Ци.

— Хвосты…у нас очень чувствительные хвосты, — сказала Хрули.

— У нас это происходит во сне, — добавила Джинг, —как-то само собой.

Взял себе на заметку понаблюдать за ними во сне. Пристально.

— А я вообще совершенно по-другому ощущаю всё вокруг. — сказала Ло-Ло, — У меня формально и глаз-то нет. Хоть я и все вижу… в особых цветах и энергиях. Ну а как я отдаю энергию…ты Ван, уже должен был догадаться.

В тот же миг я вспомнил ее серебристый след, который ночью светился как лунная дорожка на воде.

—