— Выходи, тебе было велено! — не понял моей вежливости одетый в железо тип, — Я изволю общаться с тобой!

Вот терпеть ненавижу, когда так охреневают!

— Да пошёл ты в жопу, сэр Бистрам! — не стал разводить политесы я, — Катись своей дорогой!

— Не понял⁈ — очень сильно не понял меня местный бродячий аристократ (а может, и не очень бродячий), — Что ты сказал⁈

— Я… сказал… — пришлось аж высунуться из окна, а в процессе еще и передумать, — Паберегись!!

Остается очень большой загадкой, почему хозяин Кума выпускает быка зимой, но факт есть факт — животное, увидев нечто непонятное и человекоподобное, решило попробовать эту гадость боднуть. Расстояние между кончиков рогов огромного быка оказалось плюс-минус тапок равно рыцарскому доспеху в талии, так что произошла стыковка, в результате которой Кум обзавелся модной и блестящей шляпой, орущей на разные лады и машущей конечностями. Такое украшение животному не понравилось, оно начало стремиться избавиться от сэра Бистрама, а упомянутый сэр начал безблагодатно стремиться сохранить свою жизнь.

Кум мычал, размахивал головой и сэром, взбрыкивал задними копытами, но это всё не помогало, рыцарь застрял надежно. Бык, несмотря на свою природу, был далеко не дурак (особенно после всей той магии, что в нем побывала), так что, пока я сбегал по лестнице и выходил из башни, попытался счистить сэр Бистрама с рогов, прибегнув к помощи моего частокола. Идея была хороша, а вот реализация так себе, от чего жалобно вопящий мужик лишь помялся доспехом. Дальше, правда, образовалась легкая подстава — стоило мне выйти наружу, как Кум подбежал со своей ношей ко мне и, жалобно мумукая, принялся покачивать поврежденным доспехом и его содержимым, намекая, что неплохо бы ему помочь.

— Вот не умеешь ты жить спокойно, — попенял я быку, доставая палочку.

— Джо! Ты что там творишь⁈ — высунулась в этот момент из окна Мойра.

— Кум рыцаря забодал, я его спасаю! — честно отозвался я на вопрос блондинки.

— А, хорошо… — та спряталась в окне, но тут же высунулась снова с каверзным вопросом, — Кого именно ты там спасаешь⁈

— Быка, конечно. Рыцаря я не знаю, — совершенно резонно ответил я, примеряясь палочкой к двум стонущим страдальцам, — И вообще, следи за Оззом! Если он еще что-то сожрёт, я его на десяток золотых оштрафую!

Постояв над освобожденным, но продолжающим лежать сэром, я решил, что лишних врагов мне не надо, поэтому взял и… шарахнул его ремонтным заклинанием. Нет, ну посудите сами, что еще делать? Он измят как консервная банка, выправить подобные повреждения может либо маг, либо самый крутой кузнец в мире. Кум — это не шутки, этой говядине вовсе неспроста так много прощают, он сильный как паровоз, так что отвести от себя гнев мужика, влетевшего на много золота — вполне себе разумный и дешевый ход. Неспроста же этот рыцарь здесь терся… без лошади? А если он в броне, но без лошади, то откуда такой придурок мог приползти?

Из замка, вестимо. Туда-то мы его и оттранспортируем.

Воткнув торец копья с вымпелом в какое-то, подошедшее для этого, техническое отверстие на кирасе, я поднял в воздух тело павшего героя магией, да направил его левитировать в сторону замка покойного барона Гогурта Бруствуда. Ну там-то умеют с благородными обращаться, поэтому, даже если этот кекс выполз из моей башни, переместившись сюда телепортом, его там хотя бы обиходят. Правда, несмотря на доспех, меч и копье, что-то мне подсказывает, что этот сэр — не из тех сэров, которые свободно выкидывают пять золотых круглях на прыжки по миру. Во всяком случае, от богатых сэров не тащит запахом давно не мытой конины.

Может, на такой аромат Кум и повелся? Даже я пошёл с подветренной стороны от летающего молчаливого рыцаря… и это зимой!

В замке, где всё было тихо, пристойно и траурно буквально час назад, теперь кипела нездоровая жизнь. Куча незнакомого мне народу, носящего грустные и подавленные лица, потерянно шарахались по сторонам, сталкиваясь с не менее грустными мордами старожилов. Везде были навалены ящики, мешки, обвязанные веревками статуи, картины и какие-то узлы. Посреди бардака, прямо перед донжоном, стояла могучая кровать с балдахином, роскошная как султанская жена и широкая как его же теща. На этой кровати, в районе подушек, сидели две расхристанные мадемуазели, ревущие в тридцать три ручья. Их сопли и слезы стекали на хмурого мелкого пацана лет тринадцати, намертво сжатого девицами между собой. Картину завершал грустный толстенький человечек, восседающий в другом конце кровати, том, что был ближе ко мне.

Человечек был очень примечательным. Шарообразный, лысоватый, но с длинным острым носом и тенями вокруг глаз, не уступающим моим собственным. Правда, там, где я был худ, молод, гибок и эластичен, мужик представлял из себя клювастый сфероид, но не злобный, как могло бы показаться, а скорее депрессивный и подавленный.

— Это ваше? — спросил я мужичка, подгоняя к нему поближе беспамятного рыцаря.

— Сэр Бистрам? — вяло удивился толстячок, а затем горестно спросил, пожевав, перед этим, губами, — Вы его убили…?

— Пальцем не коснулся, — чистосердечно ответил я, — А вот бык, может, и убил. У вас есть специалисты по распаковке? А то внутрь я не заглядывал.

— Внутрь чего, простите? — толстяк не отрывал взгляд от поверженного.

— Внутрь сэра Бистрама, — любезно пояснил я, — То есть его доспехов. Принес как было.

Было очевидно, что грустному человеку, сидящему на кровати, совершенно не хочется ничего делать, кроме как погружаться дальше в свой личный агнст, но носатый толстяк, будучи, видимо, человеком ответственным, позвал двоих, уже настороженно взирающих на нас, типов, которые, подскочив, начали сноровисто изымать рыцаря из брони.

— В сторону с ним отойдите! — ожил еще больше толстячок, — Вон туда!

Это правильно, духан, возникший даже от простого шевеления тела, был заборист и могуч настолько, что мы даже носами одновременно с шумом задышали, когда одоспешенное тело отволокли. Это даже побудило меня как-то с симпатией посмотреть на… кого? Нового владельца замка?

— Барон… Бруствуд, я полагаю? — аккуратно осведомился я, — В смысле новый?

— Волшебник башни? —